Гай продолжал кормить девушку, размышляя о том, что она думает. Наконец мясо и хлеб кончились.

— Теперь вылижи начисто мои пальцы, Белли, — велел он ей, протянув руки.

Белли взяла его руки в свои, поднесла их ко рту и, к его большому удовольствию, медленно, тщательно слизала с каждого пальца олений жир и масло. Потом ее розовый язычок старательно прошелся вдоль и поперек обеих ладоней, пока они не стали совершенно чистыми. Гай улыбнулся.

— Это было недурно, — похвалил он Белли. Затем он разрезал спелую грушу на четыре части и скормил ее девушке. Сладкий сок стекал по ее подбородку и капал на грудь. Гай наклонился, чтобы слизать его, подбирая языком даже самые крошечные капельки.

Когда с грушей было покончено. Белли снова поднесла его руки ко рту и без всяких его просьб опять облизала пальцы. Она оказалась догадливой, и Гаю это понравилось. Он подумал, что эта девушка пойдет дальше, чем все предыдущие. Он предполагал, что она не станет заносчивой дурой, как все эти крестьяночки, вбивавшие себе в голову, что Гай Бретонский не сможет прожить без них и дня. Когда с ними становилось трудно справляться, когда они делались чересчур спесивыми, Гай без всяких угрызений совести отдавал их своим стражникам на несколько ночей на забаву. И вся спесь быстро слетала с них под немытыми телами дюжины мужиков, единственной целью которых было поскорее избавиться от накопленного семени.

Гай заметил, что Белли смотрит на блюдо, где еще осталась гроздь винограда.

— Можешь съесть пару ягод, — сказал он. — А остальные — для меня.

Он оторвал две виноградины и положил ей в рот. Белли съела их и сказала: «

— Мне казалось, что за то время, что вы отсутствовали, можно было наесться до отвала.

— Я предпочитаю виноград, приготовленный по особому рецепту, — сказал Гай. — Не будь такой жадной. Я не хочу, чтобы ты растолстела, как какая-нибудь крестьянка. — Он придавил ее к подушкам. — Ты хорошо восприняла фаллос, Белли. Ты не сдерживала свою страсть. Твой предыдущий любовник хорошо воспитал тебя. Сколько у тебя было любовников, моя красотка?

— У меня был муж, милорд, а не любовники, — ответила Белли.

— Что же случилось с твоим мужем? — поинтересовался Гай.

— Мой брат убил его, — сказала она, поспешно добавив:

— Не Линд. Ричард, мой благородный брат. Не подумайте, что я женщина легкого поведения, милорд.

— Женщинам легкого поведения недостает страстности, — сказал Гай. — А о тебе этого не скажешь. Ты отдаешься страсти безоглядно, и мне это нравится. — Он наклонился к ней. — Поцелуй меня. Белли. Я хочу ощутить, как ласкают меня твои губы.

Изабелла заглянула в его глубокие фиолетовые глаза.

Она снова почувствовала, как воля покидает ее, тонет в этом темном взгляде. Она была не в силах сопротивляться.

Рука ее сама собой потянулась к его лицу, коснулась его щеки. Кожа его казалась такой белой на фоне этих черных как смоль волос.

— Я еще никогда не целовала мужчину, которого не любила, — тихо проговорила она.

— Да, но ведь ты же полюбишь меня. Белли, — ответил Гай.

Эти слова напугали ее: в них чувствовалась уверенность.

Неужели она действительно полюбит его? Как она сможет полюбить его, когда любит своего дорогого Хью? Но Хью забыл ее, он больше не узнает ее. Гай не отводил от нее глаз, и Белли чувствовала в этом взгляде огонь желания.

Белли не должна была сомневаться в том, что ее любовь к мужу поможет освободить его! Но если она не угодит Гаю Бретонскому, то ее прогонят из Ла-Ситадель, и тогда не останется ни малейшей надежды. Она должна была поцеловать его, и поцеловать с искренней страстью. Этот мужчина слишком искушен в сердечных делах, чтобы его можно было обмануть.

Губы ее нерешительно коснулись его рта. Гай едва дышал, боясь нарушить очарование. Все, что он мог, — это не стиснуть ее тут же в крепких объятиях. Он терпел и ждал, пока ее губы и язык не принялись уверенно ласкать его рот. И тут, к потрясению Гая, сердце его забилось так, как никогда прежде. Он отдался этому необычному ощущению, и оно заинтриговало его.

Белли обнаружила, что губы его были мягкими, как лепестки цветов, и в то же время твердыми. Потом поцелуй на мгновение прервался. Язычок Белли скользнул в рот Гая, дразня и волнуя его. Он уже был не в силах сдерживаться. Со стоном Гай повалил ее на подушки, губы его внезапно стали жадными и настойчивыми. Он целовал ее до тех пор, пока она чуть не потеряла сознание.

Заметив это, он оторвался от ее губ и лег рядом с ней.

Белли почувствовала, как его губы, горячие и влажные, требовательные и страстные, медленно-медленно движутся вниз, вдоль ее шеи. Он задержался на жилке, пульсирующей у ее горла, наслаждаясь биением крови под своими губами, зная, что эта кровь сейчас звенит у нее в ушах так же, как звенит в ушах у него самого. Затем губы его еще медленнее спустились к ее груди, жадно впиваясь в набухшие розовые соски. Белли не выдержала и тихо застонала.

Гай прижался к ней еще сильнее, обхватив одну грудь ладонью. Его темноволосая голова опустилась к другой груди, он принялся ласкать ее сосок губами и языком, пока Белли не почувствовала, как разгорается в ней желание. И тут его острые зубы осторожно сжали нежную кожу ее соска, и огонь вспыхнул во всем ее теле миллионами искр.

Внезапно Гай с силой прижал ее к себе, и она слегка вскрикнула. Желание становилось неудержимым.

Гай выпустил ее грудь и опустил руку к животу, провел пальцами по увлажнившимся нижним губам и безошибочно разыскал крошечную жемчужину.

— Ах, Белли, — ласково упрекнул он ее. — Какая несдержанность.

Он стал ласкать ее, и ей уже казалось, что она вот-вот умрет от разливающегося по всему телу наслаждения. Но внезапно он остановился и, подложив подушку ей под ягодицы, велел:

— Раздвинь ножки, Белли. Шире. Еще шире. Вот так, отлично! — На мгновение его глаза встретились с ее глазами, и Белли вспыхнула, чувствуя себя совершенно беззащитной. — Ну, не надо, — тихо произнес он, касаясь ее разгоряченной щеки. — Ты очень красива здесь, Белли. — И тут, к ее потрясению, он принялся отрывать виноградины от веточки и уверенными пальцами вталкивать их ей одну за другой.

— Вы… не можете… не должны… — Она запнулась, встретившись с ним взглядом и повиновавшись его безмолвному приказу. Что же это за человек, с испугом подумала она. Такой нежный, такой заботливый — и вытворяет такие странные вещи! Она была совершенно смущена. Ей не было больно, и все же…

Гай Бретонский затолкал в нее последнюю виноградину.

— А теперь, — тихо проговорил он, — ты будешь лежать очень спокойно, моя дорогая. И я быстро достану эти ягоды из чаши, в которую положил их лишь ненадолго. Не сдвигай ноги. Белли! — воскликнул он, увидев, что ее бедра дрожат и вот-вот сдвинутся. Он подложил ей под ягодицы еще одну подушку, и ее тело поднялось еще выше. Затем, наклонившись, он бережно раздвинул ее пухлые нижние губки и начал ласкать языком жемчужину.