сарафана. Какая швея могла подсмотреть этот фасон и где? Неужели он действительно русский? Или это просто совпадение?

Если посмотреть на дату, когда Доу написал портрет наследницы английского престола, то есть на 1817 год, то нужно признать: в то время русские аристократки уже серьезно увлеклись традиционной модой. В том же самом 1817 году по заказу княгини Марии Барятинской был написан ее портрет в… синем русском сарафане[70]. Открытый протест против западной моды!

Нужно признать – еще Екатерина II периодически облачалась в сарафан и кокошник на торжествах. То, с чем активно боролся Петр I – традиционное платье, – вернулось на балы и маскарады каких-то сорок лет спустя после его смерти. А затем, в царствование Николая I, и вовсе стало придворным костюмом. Именно при нем в 1834 году была утверждена парадная «форма» для торжественных выходов. Фрейлины императрицы должны были появляться в алых сарафанах на русский манер, а сама супруга государя, императрица Александра Федоровна, щеголяла на приемах в огромных стилизованных кокошниках.

Эти драгоценные кокошники изумляли иностранных гостей. Во-первых, фасоном, во-вторых, роскошью. Астольф де Кюстин, побывавший в нашей стране в царствование Николая I, так отзывался о головных уборах русских знатных женщин:

«Голову их венчает убор, похожий на… крепостную стену из богато разукрашенной ткани или на невысокую мужскую шляпу без дна. Этот венец, высотой в несколько дюймов, расшитый, как правило, драгоценными камнями, приятно обрамляет лицо, оставляя лоб открытым. Самобытный и благородный, он очень к лицу красавицам, но вредит женщинам некрасивым».

Императрица Александра Федоровна, урожденная прусская принцесса, располагала целой коллекцией таких кокошников – до того огромных, что они кажутся нам сейчас элементом бутафорского костюма. Во время парадных выходов придворные дамы были облачены в костюмы, расшитые золотом и серебром, сшитые по определенному фасону и из строго обговоренных материалов. У фрейлин, как правило, это было ало-золотое или ало-белое платье. Костюмы императрицы и великих княжон могли отличаться по цвету, но тоже были стилизованы под традиционный наряд. А позже появились и ювелирные украшения, выполненные в русском стиле.

Драгоценные кокошники ворвались в ювелирную моду еще в XIX столетии и прочно утвердились в ХХ веке. Не в последнюю очередь благодаря династическим бракам Романовых – выезжая с приданым в новые земли, великие княжны привозили с собой ларцы с драгоценностями. Разумеется, им хотели подражать! На портрете Ивана Крамского, запечатлевшего молодую императрицу Марию Федоровну (в девичестве – датскую принцессу Дагмар), можно легко разглядеть драгоценный головной убор, очень напоминающий кокошник. Эта великолепная тиара позже была утрачена и сохранилась только на портрете и на фотографиях, но стиль узнаваем. Позже, в 1888 году, родная сестра Марии Федоровны, английская королева Александра, получила в подарок зубчатую бриллиантовую тиару, которая была… практически копией украшения ее сестры!

После белой эмиграции, когда некоторым аристократкам удалось вывезти из России запасы своих украшений, кокошники из бриллиантов стали появляться на торгах в аукционных домах. Кто-то стремился их купить, а кто-то… копировать.

Стиль а-ла рюс в украшениях столь полюбился знатным и просто очень богатым персонам, что на протяжении нескольких десятилетий ювелирные дома изготавливали тиары и диадемы, похожие исключительно на кокошники.

Так, например, герцогиня Констанция Эдвина Вестминстерская пожелала иметь в своей коллекции кокошник из платины и бриллиантов. В 1930-м другая аристократка, жена внука короля Дании, попросила ювелиров сделать для нее кокошник с бриллиантами и гранатами, а англичанка Маргарет Гревиль располагала удивительным ко красоте головным убором с огромными изумрудами. Кокошник был создан в 1919 году, позже он оказался среди драгоценностей английской королевской семьи. Последний раз этот дивный убор «выходил в свет» на свадьбе принцессы Евгении, внучки Елизаветы II.

Совершенно невероятная корона-кокошник венчала голову второй жены герцога Вестминстерского, леди Энн Салливан. В 1930-е ювелиры получили заказ на изготовление головного убора с использованием огромных фамильных бриллиантов и дополнительных камней – всего их было 1403. Эскиз разрабатывали несколько месяцев, и в результате получилось дивное украшение, напоминающее корону принцессы-лебедь с картины Васнецова или тиару сказочных красавиц с иллюстраций Сергея Соломко. С виду невесомое, изысканное, будто ледяная корона, оно переливалось драгоценными гранями и вызывало неизменные крики восторга, стоило только в нем появиться.

Эту корону – настоящий кокошник а-ля рюс – леди Энн надевала на коронацию королевы Елизаветы II, но… потом семье пришлось с ней расстаться. Украшение было продано за 110 тысяч долларов, а потом оно попало в руки одной актрисы, которая заменила бриллианты на бирюзу, и кокошник сразу… потерял свой вид. Изначальный замысел был настолько совершенен, что «правка» превратила его в бижутерию.

Огромный интерес ко всему русскому значительно подпитала деятельность Сергея Дягилева. В 1907 году в Париже начались «Русские сезоны», для которых были созданы уникальные декорации и костюмы. Дягилев обладал редкой способностью собирать вокруг себя талантливых людей, оттого успех «Сезонов» был настолько ошеломительным.

«Что вы делаете? – однажды спросил его король Испании. – Вы не дирижируете оркестром, не танцуете, не играете на музыкальном инструменте».

На это Дягилев нисколько не растерялся:

«Ваше величество, – ответил он, – мы с вами похожи. Я не работаю. Ничего не делаю. Но без меня не обойтись».

Дягилев привозил в Европу русскую оперу и русский балет, русских художников и музыкальных исполнителей. Только во время сезона 1911 года было представлено пять новых балетов. «Сезоны» продолжались вплоть до 1929 года, когда Дягилев скончался. Труппа после этого распалась и не сумела продолжить дело великого антрепренера. Но вклад Дягилева в мировое искусство, в популяризацию русской культуры поистине огромен. А сколько новых замечательных имен он открыл! Скольким артистам дал «путевку в жизнь»!

А большая русская литература стала завоевывать сердца во всем мире начиная с XIX столетия. В 1863 году в Баден-Бадене поселился русский писатель Иван Сергеевич Тургенев, который довольно быстро завел обширные знакомства в среде читающей и пишущей публики. Тургенев не только продвигал собственные произведения (и вскоре стал одним из самых читаемых в Европе русских авторов), но и знакомил европейского ценителя хорошей литературы с произведениями Пушкина и Гоголя. Тургеневу удалось вызвать интерес интеллигентной публики к авторам, о которых они прежде ничего не слышали.

Первые переводы Достоевского на немецкий язык датируются 1846 годом. А ведь он в то время стал едва известен и в России! Поначалу книги Федора Михайловича расходились очень скромными тиражами, но после его смерти ситуация резко поменялась – сообщения в газетах, что на похороны русского писателя пришли десятки тысяч человек, подогрели интерес к его произведениям.

Во Франции Достоевского начали читать еще в конце