В моей теперешней жизни меня больше всего злит то, что я почти не вижу Томми. Наша хозяйка нынче знает про него больше, чем я, и меня это очень огорчает.

На другой день после того, как я встретила Ширли в метро, я пораньше ушла с работы. Мне нужно было сделать тысячу дел - закупить продукты на неделю, подготовиться в библиотеке к сочинению по истории, но я решила послать все к черту. Погода была прекрасная, так что я надумала приготовить все для пикника и устроить для моего семейства завтрак в парке.

Томми и тетушку Хилари я нашла в саду, который, размещаясь на участке размером с почтовую открытку, был настоящим произведением искусства. Здесь уместились и миниатюрная ферма, и английский сад, и все это примерно на двадцати квадратных футах, пестревших подсолнухами, розовыми кустами, кукурузой, горохом, разными тыквами и томатами. Здесь же сверкали яркими красками цветочные клумбы, источая одуряющий аромат. Томми играл со своими бумажными фигурками, которые я вырезала ему из журналов и наклеивала на картон. Собаки разлеглись где попало, только Рэкси, как пришитый, ходил за тетушкой Хилари по пятам. Вам не понять, насколько уместно тут выражение «как пришитый», если вы не увидите своими глазами, как Рэкси твердо следует своему девизу: «Я всегда в двух дюймах от тебя!»

Собаки затявкали, Томми поднял голову, и вот уже все мое семейство сгрудилось вокруг меня, и каждый добивался, чтобы я поздоровалась с ним первым. Но приятнее всего было видеть, как ставшая печальной в последние дни физиономия Томми вдруг расплылась в широкой, счастливой улыбке. По-моему, я ничем не заслужила такую неподдельную любовь, но я принимаю ее - как я понимаю, в кредит. Эта любовь подстегивает меня еще больше ублажать их, радовать, быть достойной этой любви и преданности.

Тем временем я, как фокусник, умудрилась взъерошить шерсть сразу у шести собак и обнять Томми, стараясь не дать никому повода посчитать себя обделенным. Тетушка Хилари распрямилась над своими грядками, потирая поясницу, чтобы расслабить напряженные мышцы. Она тоже улыбалась.

- А у нас был гость, - сообщила она, когда столпотворение закончилось и воцарился обычный беспорядок.

Томми уже вел меня к большому деревянному подносу, лежавшему на траве, он хотел показать, чем занимались его бумажные человечки после того, как я ушла утром, а собаки лениво трусили рядом с нами, словно маленькие, медленно бегущие волны.

- Кто-то, кого я знаю? - спросила я тетушку Хилари.

- По-моему, должна знать, - ответила наша хозяйка. - Но она себя не назвала. Сказала, что просто хотела зайти посмотреть, как поживает твоя семья, особенно твой сын.

Я заморгала от удивления.

- Вы имеете в виду Томми?

- А кого же еще?

«Что ж, вообще-то он и впрямь мой ребенок», - подумала я.

- А как она выглядит? - спросила я, уже почти предвидя ответ.

- Немного похожа на бездомную бродяжку, если уж вы хотите знать правду, - сказала тетушка Хилари. - На ней под пальто было три, а то и четыре платья.

- Черная?

- Да, а как вы?…

- Волосы в мелких косичках и украшены множеством пуговиц?

Тетушка Хилари кивнула:

- И она перебирала что-то в карманах, так что слышалось какое-то бренчание.

- Это Ширли, - сказала я.

- Значит, вы ее знаете.

- Да, это старый друг.

Тетушка Хилари начала было говорить что-то еще, но я потеряла нить разговора, так как думала только об одном: «Значит, я не сошла с ума. Другие тоже ее видят». Я вела себя спокойно всякий раз, когда появлялась Ширли, но должна признаться, меня пугало, не свидетельствует ли ее присутствие всего лишь о первой стадии нервного заболевания.

И вдруг я поняла, что не расслышала ничего из того, что тетушка Хилари рассказывала мне о визите Ширли.

- Простите, - извинилась я. - Что вы сказали?

Тетушка Хилари улыбнулась, она привыкла, что иногда я отключаюсь.

- Ваша знакомая пробыла тут недолго. Она сказала Томми, что он стал настоящим красавцем, погладила всех собак, поиграла с ними, словно хотела навсегда запомнить их, и ушла. Я предложила ей позавтракать с нами или хотя бы выпить чая, ведь она казалась… как бы это сказать… голодной, что ли. Но она только покачала головой и ответила: «Вы очень добры, но я больше себе этого не позволяю». - Тетушка Хилари нахмурилась. - По крайней мере, по-моему, она именно так и сказала. Если подумать, то особого смысла в этих словах нет.

- Очень похоже на Ширли, - заметила я.

Я видела, что тетушка Хилари готова еще поговорить на эту тему, но я перевела разговор, рассказав о своей затее насчет вылазки в парк, и пригласила ее составить нам компанию. Тетушка Хилари ответила, что ей некогда. Возможно, она подумала о нескольких часах, которые проведет в свое удовольствие, без нас, - так я поняла ее слова и не виню ее за это, - но она сразу стала помогать мне укладывать в рюкзак сладости и закуски.

Мы провели чудесный день. Ничего не изменилось. Моя тревога осталась при мне. Призрак умершей Ширли по-прежнему витал вокруг, но на несколько часов мне удалось отбросить это в сторону, и все было так, словно вернулись старые времена.

Не помню уже, с каких пор я не видела Томми таким счастливым, и это и радовало меня, и угнетало.

Нет, конечно, у нас должен быть какой-то другой образ жизни.

Я решила, что пора мне с моей хандрой получить совет какого-нибудь сведущего человека, и на другой же день, сказавшись больной, отправилась не на работу, а в парк Фитцгенри.

Не все, кто ошивается на улице, непременно бездельники. На долю Ньюфорда приходится достаточно бездомных - людей, очутившихся в безвыходном положении: пьяниц, потерявших надежду неудачников, подростков, убежавших из дома. Словом, людей, не виноватых в том, что они потеряли работу, дом и будущее, слишком много. Но еще в городе имеется целая субкультура, если ее можно так назвать, - уличные музыканты, актеры, бродячие торговцы и тому подобные.

Некоторые вроде меня начинали с того, что бежали из родных мест, а потом занимались кто чем мог, как и я, когда я, скажем, «собирала ошметки на хлеб и на шмотки». У других есть комнатенка в пансионе или номер в старой затрапезной гостинице, но они работают на улицах, потому что им это по душе. В других местах, играя на скрипке или предсказывая будущее, на жизнь не заработаешь, да и расходы здесь терпимей.

Парк Фитцгенри как раз излюбленное место такой публики. Он находится недалеко от Злачных Полей Ньюфорда, так что там довольно часто встречаешь проституток и всяких сомнительных типов, когда они, скажем так, освобождаются после своей рабочей смены. Но поскольку другим концом парк примыкает к Баррио, сомнительный контингент разбавляется мамашами, которые прогуливаются парами, толкая перед собой детские коляски, стайками старушек-сплетниц, стариками, сражающимися на скамейках в домино и в шахматы. Прибавьте к этому служащих, толпами устремляющихся сюда во время ланча из центра города, куда выходит западная сторона парка. Другое злачное место находится рядом с дамбой, на берегу озера, но этот район отведен для туристов, и копы здесь в оба глаза следят за лицензиями и прочим. Так что если где и хватают за песни на улицах, или за торговлю с тележки, или просто за попрошайничество, то это именно там.