глупостью предположение парня, что пекарь вредит им из-за него. Теперь женщина обвиняла этого неблагодарного мальчишку, которому одни дали приют, а другие – возможность породниться. Ну Евпл ещё мог бы как-то смириться с подобными обвинениями, а вот Сервету пришлось хуже. Марта чуть ли не каждый день стала находить у себя новую болезнь и изводила мужа стонами и причитаниями. Тот давал ей свои микстуры и мази, но от них женщине становилось лишь хуже.

Недавно она потребовала, чтобы кто-то постоянно сидел рядом с постелью и ухаживал за ней. Женщина по нескольку раз в день звала Михеля и тот, бросая лавку, шёл к ней налить в кружку воды из кувшина, стоящего рядом на столе. Если же рядом оказывался Евпл, то он узнавал о себе каждый день что-то новое. Жизнь в доме превратилась в кошмар. Теперь не только парень стремился как можно больше времени проводить на улице, но и Сервет.

Вот сегодня Марта запретила им обоим пойти в анатомический театр. Кто же будет разводить ей порошок, снимающий боль в сердце, если их не будет дома. Почему бы не остаться лишь одному? Да потому! Потому что вдруг этот один пойдёт в уборную, а ей будет душно и потребуется срочно открыть окно.

Евпл сидел рядом с больной, а Михель обслуживал покупателей, как назло, приходивших один за другим. Парень уже сбился с ног, меняя холодное полотенце на голове женщины, одновременно то открывая, то закрывая окно. Даже Марта устала изводить всех своими жалобами и неожиданно уснула. Уже не до конца понимая, что он делает, Евпл протянул к женщине руки и, стараясь не касаться её, попытался разглядеть внутренние органы, которые так сильно у той разболелись. Ему долго это не удавалось, поскольку он привык иметь непосредственный контакт с телом, но проснись женщина от прикосновения и парню небо с овчинку показалось бы. Наконец, ему удалось.

И что?! Все жизненные узлы были светлыми, ни одной чёрной нити… лишь в паре органов они были желтоватыми, но такое ни Эразм, ни Ильва и убирать не стали бы. Значит, сварливая Марта нарочно придумала себе болезни, чтобы изводить мужа? Вот гадина! Ну сейчас он ей все жизненные узлы сделает чёрными… вот тогда она не просто так стенать будет…

Неожиданно хлопнула дверь и Евпл еле успел отдернуть свои руки. Жаль, не успел даже одну ниточку затемнить. Хм… контакт был прерван насильно. Такого целители всеми силами старались не допустить, хотя точно и не знали, что будет в данном случае. Просто так повелось, что при целительстве все рядом должны не ходить и вообще молчать, не отвлекая от процесса. Ну и ладно, он же даже не начинал.

Зашёл усталый Михель и сел рядом с женой, а парня послал в лавку. Теперь его время быть рядом с женой. Ну а довольный Евпл пошёл ожидать покупателей. Он уже более-менее разобрался в основных препаратах и почти не прибегая к консультации с аптекарем мог правильно выбрать необходимый. Прошёл час, два… Сервет не появлялся, а за дверью было тихо. Устала, змеюка, сейчас отоспится, а ночью будет всех снова изводить! Пошёл третий час дежурства Михеля. Время вечернее и посетители иссякли. Парень положил задвижку на входную дверь лавки и зашёл в комнату. Аптекарь сидел на стуле и читал книгу. Марта спала.

Евпл направился на кухню, где испил вечернюю порцию молока с хлебом, а потом пришёл заменить так долго дежурившего Сервета. Тот же сидел в странной позе и то тут, то там трогал тело жены. Она выглядела странно, губы были синеватыми, а щёки белыми. Михель взглянул на Евпла и глухо произнёс:

– Она мертва.

– Как ты узнал? – задал глупый вопрос парень.

– Она еле тёплая, дыхания нет и губы синие. Я её тряс, тряс, но она так глаза и не открыла. Позови асклепиада, пусть он взглянет…

Пришедший жрец не долго осматривал тело и уверенно констатировал смерть женщины. Михель уже не плакал, он давно всё понял и лишь отрешённо смотрел на то, что раньше было его женой.

Похоронили Марту на следующий день. Присутствовали многие соседи и на их лицах были разные эмоции. Кто-то скорбел, кто-то был внешне безразличен, а вот пекарь выглядел странно. Евпл был готов поклясться, что когда на пекаря никто не смотрел, тот слегка улыбался.

Октябрь. После похорон Марты Евплу подумалось, что теперь в доме настанет спокойная жизнь, но он ошибся. Чуть ли не каждый день приходила жена пекаря или одна из её дочерей – Луиза и Диана. Они готовили, убирались и, даже, стирали. Женщина объясняла, что делает это ради памяти своей лучшей подруги, и та в царстве мёртвых не будет переживать о своём муже, о том, сыт ли он или голоден.

На парня девушки почти не обращали внимания, но зато были очень предупредительны с аптекарем. Они, даже, стали убираться в лавке, освободив Евпла от данной обязанности. Ну и ладно, он даже рад этому. Жена пекаря приходила теперь очень редко, как и Диана, а вот Луиза подолгу оставалась чуть ли не каждый день. Интересно, а кто в лавке пекарни помогает продавать хлеб? И тут до Евпла дошло! Всё происходящее не могло бы произойти без прямого согласия главы семьи. Кто бы терпел, чтобы его жена почти постоянно посещала дом чужого мужчины и прибиралась там, когда в собственном доме дел полно?

Нет, Евпл не был против того, чтобы в доме Михеля хозяйничала Луиза. К тому же теперь она даже разговаривала с ним самим. У парня сложилось впечатление, что девушка уже видит себя женой аптекаря и эта мысль заглушила прежнюю обиду. Ну и хорошо. Луиза – девушка хорошая и именно такую жену он и желал Сервету. Михель же словно ожил от женской заботы, даже как бы помолодел. Да и был он далеко не пожилым – немногим старше тридцати лет.

Вот только возникает закономерный вопрос – если, всё-таки, они поженятся, то не будет ли Луиза настаивать на том, чтобы Евпл жил в другом месте? Сейчас она здесь никто, и Евпл имеет все права находиться в этом доме. Опять вопрос и он на него не может ответить. Ну да ладно, незачем бояться того, что может и не произойти.

А вот о чём следует подумать, так это о возможности получения денег по недавно найденным распискам. Можно было бы послать за деньгами Михеля, но тогда придётся объяснять ему слишком многое, да и делиться