В этот момент Симона медленно вошла в холл.

– Куда ты собрался? – вопросила она.

– Сначала к тебе, дорогая, попросить денег. А потом в «Быка», чтобы пустить по ветру упомянутые деньги.

Симона сдвинула накрашенные брови.

– Нет нужды придумывать оправдание для похода в «Быка», – сказала она. – Я знаю, что тебя там так привлекает.

– Ты опять за свое? – застонал Стивен. – Смени пластинку. Белокурая официантка – милая девушка, мы дружим, только и всего.

Студент умолк: из кабинета профессора вышел Ньютон.

– Пожалуйста, пройдите в кабинет! – обратился он ко всем присутствующим. – Шеф хочет сделать объявление.

Профессор сидел за столом и о чем-то тихо разговаривал с сестрой. Элен не упустила из виду, что он выглядит очень усталым. Возле него на столе стоял стакан воды и пузырек с белыми таблетками.

– Я должен вам кое-что сказать, – объявил профессор. – Это касается всех. Сегодня вечером никому нельзя выходить из дома.

Симона бросила на Стивена ликующий взгляд.

– Сэр, у меня важная встреча, – запротестовал тот.

– Значит, вы на нее не пойдете, – отрезал профессор.

– Но я не ребенок!

– Докажите это. Как мужчина вы должны понимать, что мы оказались в поистине опасной ситуации и нам важен каждый представитель сильного пола.

Стивен не сдавался:

– Я бы остался, будь в этом смысл. Но это несусветная глупость. Конечно, женщинам нельзя выходить из дома. А в доме им ничего не грозит. Убийца не попадет внутрь.

– А как же та девушка, которую убили в спальне? – гробовым голосом напомнила ему мисс Уоррен.

– У нее было открыто окно!

– Но вы слышали, что сказал врач? – гнула свое мисс Уоррен.

– И что я сказал! – строго добавил профессор. – Я хозяин дома и не допущу, чтобы жильцы своим безответственным поведением ставили под угрозу чью-то жизнь.

Элен поймала на себе его мимолетный взгляд, и ее сердце преисполнилось благодарностью.

– Необходимо принять еще одну меру, – продолжил профессор. – Сегодня вечером никого нельзя пускать в дом. Тот, кто постучит или позвонит, останется снаружи. Двери открывать нельзя ни под каким предлогом – я запрещаю.

На этот раз возмутился Ньютон.

– Это уже слишком, шеф! – сказал он. – Может прийти полиция или кто-нибудь с важной новостью.

Профессор взял в руки газету, давая понять, что устал пререкаться.

– Мои распоряжения не обсуждаются, – заявил он. – Единственное, что меня сегодня заботит, – безопасность людей, живущих под моей крышей. Предупреждаю: если кто-нибудь выйдет из дома даже на минуту, обратно уже не попадет. Дверь за ним закроется раз и навсегда.

Рой мыслей пронесся в голове Элен. В частности, она подумала, что за дверью под дождем может оказаться доктор Пэрри, пришедший исключительно ради нее.

– А если я услышу знакомый голос? – робко спросила она.

– Это не имеет значения, – ответил профессор. – Голос можно имитировать. Повторяю. Нельзя открывать дверь никому: ни мужчине, ни женщине, ни ребенку.

– Ну как же, профессор, разве можно оставить на улице ребенка! – взмолилась Элен. – Если бы я услышала плач за дверью, я бы обязательно пустила дитя в дом.

Профессор холодно улыбнулся.

– А потом это дитя вцепится вам в горло, – сказал он. – Вы же слышали по радио, как озвучивают детские роли? Ни за что не подумаешь, что это говорят взрослые люди.

– Пусть сколько угодно дерет горло, меня это не проймет, – категорично заявил Стивен. – Судьба уже однажды обошла меня стороной. Уверяю вас, я ни ребенка, ни бабу в дом не впущу.

Симона с вызовом посмотрела на него, и Ньютон перехватил ее взгляд.

– Райс, вы слыхали о Шекспире? – язвительно спросил он. – Вам знакомы слова: «По-моему, леди слишком много обещает»?[4]Мы только и слышим, что вы женоненавистник, но не видим тому доказательств!

Профессор постучал по столу, словно хотел прекратить шум на судебном заседании.

– Все! – объявил он. – Мисс Кейпел, передайте, пожалуйста, мои распоряжения миссис Оутс и сестре Баркер.

– Хорошо, – кивнула Элен.

Внезапно она вспомнила еще кое-что.

– А как же Оутс? – испуганно спросила она.

– Останется за дверью, – последовал жестокий ответ. – Он может поставить машину в гараж и побыть там до рассвета.

– А если леди Уоррен потребуется кислород?

– Леди Уоррен будет довольствоваться тем, что есть. Я придерживаюсь принципа «Безопасность превыше всего». Вы, верно, недооцениваете ситуацию. А я в молодости служил в Индии и помню, как тигр бродил рядом с загоном для скота. Какие бы преграды мы ему ни ставили, он вновь и вновь проникал внутрь.

Понизив голос, профессор добавил:

– Рядом с домом сейчас бродит тигр.

И тут раздался громкий стук в парадную дверь.

Стук прекратился, и в дверь стали трезвонить. Элен, не подумав, вскочила на ноги с криком:

– Я открою!

Лишь на полпути к двери она опомнилась. Никто из присутствующих не сдвинулся с места, все смотрели на нее: кто безучастно, кто презрительно, а кто иронически.

Профессор кивком головы указал сестре на Элен и насмешливо улыбнулся.

– Слабое звено, – тихо проговорил он.

Когда до Элен дошел смысл его слов, она покраснела до корней волос.

– Извините, – заикаясь, произнесла она. – Отвечать на звонок вошло у меня в привычку.

– Мы так и поняли, – едко ответил профессор. – Мисс Кейпел, не хочу показаться жестоким, но имейте в виду, что забывчивость в нашем случае приравнивается к ослушанию.

Стук в дверь повторился, затем опять позвонили. Оказавшись в центре внимания, Элен держала себя в руках, но стоять и ничего не предпринимать было смерти подобно.

«Все равно что смотреть на кипящее молоко, – размышляла она, – или на то, как ребенок играет с огнем. Нужно что-то делать. Нельзя сидеть сложа руки!»

Элен заметила, что с каждым ударом в дверь мисс Уоррен вздрагивает, и ее собственные нервы мучительно дергались в ответ.

Попытку штурмовать дверь предприняли в третий раз. Тут не выдержал Стивен:

– Послушайте, сэр, при всем уважении и все такое, вам не кажется, что вы перегибаете палку? Стоит ли сжигать все мосты? Может, это почтальон принес мне письмо с известием о кончине моей двоюродной сестры Фанни, которая оставила мне в наследство целое состояние!