Мы переходим в заключение к юго-восточной части «древа». На этот раз речь не пойдет о доходах или о налоговых «поступлениях», льющихся живительной влагой в государственный аппарат. Здесь, в этой новой для нас зоне, мы имеем дело с расходами, с выплатами, короче говоря — с теми «эффектами», которые финансовые ресурсы производят в самом государственном аппарате и через его посредство. Выплаты, само собой разумеется, осуществляются за счет входящих платежей. Цепочка приход-расход спускается, в полном согласии с логикой, от северо-восточного угла нашей гравюры к юго-восточному ее углу, проходя через крупный стратегический узел Сохранной казны, образующей связующее звено между «поступлениями» и «расходами». Эти последние, в свою очередь, вертикально спускаются к двум неравным участкам вдоль двух ниспадающих ветвей, напоминающих своим видом тяжелую крону плакучей ивы. В непосредственной близости от центрального ствола, справа от него, на юго-востоке, находится королевский двор, дом короля, роль которого как символа все еще сохраняет свое значение (достаточно вспомнить о «кочующем» дворе Екатерины Медичи и Карла IX: почти 15 000 человек — ставшее кочевым население среднего города той поры — двигались по французским дорогам или по тому, что служило тогда дорогами, сплачивая народы в нацию на всем пространстве страны от севера до юга). «Расходы» на содержание этого двора (который далеко не всегда «кочует», а гораздо чаще сохраняет «оседлость») распределены по таким, в частности, статьям: серебряная посуда, различные подарки, псовая охота, конюшня (важную должность главного конюшего доверяют обычно лишь могущественным сеньорам). И наконец, поскольку надо обеспечивать безопасность и королевскому семейству, и всем придворным, в расходы по содержанию этой братии («издержки на королевский дом», как говорит Фигон) входят также и денежные средства, рассчитанные на содержание сотни дворян и охранников (командуют этой охраной, состоящей из отборных бойцов, весьма видные люди; занять такой пост стремятся очень многие). Справа от большого центрального ствола дерева Фигон изображает падающую с северо-северо-востока к юго-юго-востоку еще одну, вторичную, ось, описание которой можно было бы дать, исходя из веберовской концепции «патримониальной монархии». Допустим, что в верхней части картины (на северо-северо-востоке) расположен описанный выше «собственный домен» монархии, из которого исходит минимальный объем средств в счет доходов казны. В нижней ее части вписывается в статью outputs — затрат и расходов — королевский двор: он с лихвой поглощает пресловутые домениальные средства, тратя их на питание, на представительские расходы familia — королевского семейства. Это семейство, по правде говоря, гораздо шире рамок собственно семьи монарха, поскольку окружено множеством придворных, стражников и слуг. Далее на вертикали, спускающейся с северо- до юго-востока по правому краю фигоновской схемы, появляются структуры государства, в которых наши современники могут обнаружить знакомые им черты: сверху — налоговые службы, о которых мы здесь уже упоминали; они являются носителями все тех же, с мелкими исключениями, функций, которым суждено долгое существование. Ниже на схеме — средства от налогообложения, которые устремляются в пропасть расходов государства и почти идентичны наиболее типичным его затратам. Речь идет, в частности, о расходах на содержание армии — главного потребителя денежных средств в дореволюционной Франции; она поглощала до 50% и более королевских «бюджетов». Главные статьи расходов по этой части представлены средствами на довольствие мирного и военного времени, на содержание флота, артиллерии, на создание укреплений… Затем идут затраты на содержание дипломатической службы (расходы на «посольства и дипломатические поездки»), ренты и пенсии (для придворных и прочих лиц, которым режим протежирует), награды, дарования и иные благодеяния (для тех же людей) и, наконец, «жалованье судебных людей и людей финансов», иначе' говоря — денежное содержание чиновников и должностных лиц. Оно весьма невелико в те времена, поскольку эти люди содержали себя — хотя бы частично — за собственный счет, а также на подношения подчиненных — официально легализованные или молчаливо допускаемые. Жалованье, выплачиваемое им государством, составляло, таким образом, лишь часть их доходов, и, конечно, не самую большую. Предложенное Фигоном описание того, что касается расходов — outputs — государства, как видим, хоть и краткое, но достаточно полное. Оно охватывает и королевский двор, и армию, и дипломатию, касается судебной и финансовой бюрократии и даже мздоимства.

Нам осталось теперь поговорить о нижней части схемы Фигона, обо всей юго-западной четверти ее, а также о небольшом участке, расположенном внизу справа (на юго-востоке). Здесь мы находим губернаторов провинций и послов (иначе говоря, представителей короля в стране и вне ее); тут же Великий прево королевского дворца (он является судьей для лиц из королевского окружения), королевский Большой совет, который и дублирует, и венчает собой систему парламентов, перенося по возможности на высший государственный уровень кассационные судебные дела и апелляции; здесь государственные секретари — предшественники появившихся позднее министров, интенданты финансов, которых можно приравнять к нынешним заместителям министра финансов, докладчики по судебным делам в Государственном совете — все они образуют политический класс или «технократическую структуру» королевского государства 70-х годов XVI века. С 1661 года эта структура перейдет из подчинения канцлеру в преобладающее ведение генерального контролера финансов. И наконец, на древе Фигона армия и зарождающийся военно-морской флот присутствуют повсюду и одновременно нигде, поскольку их наличие отображено лишь косвенным, периферическим образом в показанных на нем трибуналах Адмиралтейства и служб коннетабля (на юго-западе схемы), а также упоминанием различных расходов на военные нужды (на юго-востоке). Но при этом следует учитывать, что наш автор никак не включает профессиональных военных в описание своего сугубо «гражданского» и «светского» дерева служб и должностей. Это относится и к духовенству: наличие Церкви, конечно, вытекает с очевидностью из упоминания о десятине, которую она должна выплачивать светскому государству, но этим дело и ограничивается. Тем не менее, присутствие служителей Церкви подразумевается всей этой иконографией, поскольку они выступают посредниками между королем и Богом при помазании, а также и в дальнейшем, освящая законность суверенного правления короля Франции. Фигон, впрочем, дает на этот счет точные пояснения на нескольких страницах, которыми он сопроводил в своей книге гравюру, изображающую дерево. Каким бы ни было это дерево, при всех недостатках оно остается лучшей имеющейся у нас «фотографией» государства эпохи Возрождения, слепком с одного из очень древних режимов и со Старого порядка в полувоенный период 1577-1584 годов.

Гражданские войны возобновляются с 1584 года на новой основе, теперь сталкиваются уже не две, а три группы действующих лиц: протестанты — сторонники Генриха Наваррского из Объединенных провинций Юга; католики-центристы, часть из них — «политики», часть — сторонники Валуа[127]; наконец, на первом плане католики — сторонники Гизов. Что же значит быть «гизаром» (сторонником Гизов) или просто Гизом в этой Франции «конца века», где происходит поразительная революция Лиги, которая с 1588 года развивается во всех направлениях?