— Спасибо. — Вдруг очень захотелось увидеть Дину узнать, как она. Только ведь… Боюсь, не очень получится. Надо же прежде поляков отбросить.

И почему-то подумалось, что приговор показательного суда будет суров и безжалостен. В назидание всем колеблющимся и несогласным. Вне зависимости, действительно ли в редакции работали шпионы или же лишь противники непосредственно нового президента.

— А ты молодец, полковник. — Сталин не спеша принялся набивать трубку. — Не о личном печешься, а об общем. Но если надо…

— Товарищ Сталин, я думаю, сейчас главное — наступление подготовить. Остальное может подождать.

Кстати, как он к ней явится? Нет, найти наверняка можно, а дальше? «Здравствуй, я пришел к тебе как муж?»

— Хорошо. И не волнуйся, ничего с ней не станет. Товарищ Менжинский уже дал команду проследить. Хотел я тебя в Сибирь сейчас отправить, нет, не в ссылку, исключительно по делам, да ведь и тут ты необходим. Так что, через час отправляешься в Смоленск. Проследишь за формированием резервных частей, а затем займешься обеспечением небольших контрударов. Противник наш тоже не дурак, может заподозрить неладное. Потому надо изобразить попытку перехода в наступление. На месте решишь, что и как лучше. Только не зарывайся. Мы должны обозначить сопротивление — и только. Ты не главноначальствующий там, ты там — мой представитель.

— Понимаю, товарищ Сталин.

— Раз понимаешь, то хорошо. — Сталин по привычке прошелся вдоль кабинета и словно невзначай спросил: — Ты ведь с Покровским Виктором Леонидовичем хорошо знаком?

Кротов ожидал чего угодно, но только не этого. Нет, страха он не ощутил, просто смятение, а голове вдруг возникла пустота. И ни одной мысли.

— Не скромничай, товарищ Кротов, — хитровато взглянул на офицера по особым поручениям Сталин. — Нужное дело вы делали. Показали интервентам, кто хозяин на нашей земле. Они же без такой подсказки этого никак в толк взять не могли. Да и ставленники их ничего не понимали. А тут часть народного достояния обратно вернулась. Те же деньги на танки откуда взялись? Как думаешь? А перед тем удалось закупить в Англии большую партию самолетов. И провести переговоры с американцами о строительстве в Москве завода грузовых автомобилей. Что интересно, ничего не взяв из государственного кармана.

Кротов уже ничего не думал. Мысли проносились ураганом, сменяли одна другую и никак не желали выстроиться хоть в какую-то систему. Что же выходит-то? Кто стоял во главе всей организации? Неужели? Но ведь быть того не может! Поговаривали, что кто-то из уцелевших великих князей. То ли Николай Николаевич, то ли Кирилл…

Ничего себе, князь!

Выходит и о нем, Кротове, было известно гораздо больше, чем вслух сообщил в памятную встречу глава всесильного Комитета? Было отчего прийти в замешательство!

Сталин окутался облаком табачного дыма.

— Ты закуривай, товарищ Кротов, не стесняйся. Видишь, какие интересные расклады преподносит порою жизнь? Но ведь цели мы достигли. Власть в Сибири поменялась, переходное правительство первым делом предложило договор об объединении, и еще одна часть русской земли войдет в новую Россию. А наладить быт мы поможем. И у себя все сделаем, как надо. Лишь с поляками разберемся и сразу поменяем очень многое.

Теперь Кротов уже не удивился бы, узнав, что и нынешняя война тоже дело рук небольшого усатого человека. Тоже ведь сыграла на пользу. Победа грядет, в этом полковник не сомневался ни на минуту.

Невольно вдруг вспомнилось, как буквально позавчера довелось инспектировать одну из направляющихся к фронту дивизий. Все солдаты чем-то похожи, военная форма нивелирует людей, однако несколько лиц привлекло внимание. Потом перед глазами возник трактир в первый день приезда в Москву, случайная компания… Вот уж где довелось!

— А вы какими судьбами здесь?

— Как и все, гражданин полковник Хотели устраиваться на государственный завод, там сейчас рабочие требуются. Но ведь прежде надо с войной покончить.

В глазах у солдата гасло первоначальное удивление. Не так давно вместе выпивали, а оказалось, не вполне со своим парнем, а с офицером в чинах. Хотя в армии все свои. Только одни постарше, как отец в семье, а другие — их дети или младшие братья. Те самые братцы, не раз и не два наносившие поражения и тем же полякам, и туркам, и самому Наполеону…

— Адрес у меня есть. После победы обязательно загляну. Может, и на передовой увидимся. Ну, удачи вам, братцы!

Воспоминание промелькнуло и исчезло.

— Кстати, переходное Сибирское правительство присвоило Покровскому звание полковника через чин, а на следующий день — генерал-майора. Неудобно как-то: столько у него в подчинении было и полковников, и даже генералов, а сам так и оставался капитаном. Думаю, предложить ему для начала дивизию. Справится?

— С дивизией — да. Вот до корпуса еще чуть дорасти надо. Чересчур быстрый рост вредно сказывается на порученном деле. Но разве Покровский…

— Согласится, разумеется. Он же патриот страны. А тут еще Центр приказывает. У тебя ведь тоже имелись кое-какие сомнения, полковник?

— Очень мало, товарищ Сталин. Когда служба приносит непосредственную пользу… — продолжать Кротов не стал.

Не любил он льстить кому-то ни до революции, ни после. Теперь тоже не собирался менять привычки.

А вообще странно. Бороться против власти и в итоге узнать, что, оказывается, служил ей. Воистину чудны дела твои, Господи! Все мы фигуры в порою непонятной нам игре. Только ведь без фигур не бывает победы.

Хотелось о многом спросить Сталина, тем более сегодня он вроде был настроен на откровенность, только время уже поджимало. К утру надо быть уже в Смоленске, а сейчас — глубокая ночь. Пока доберешься… А вот повторится ли нынешняя беседа… Насколько Кротов изучил характер непосредственного начальника, а в ближайшее время наверняка правителя не огрызка империи, а вновь шестой части суши, тот предпочитает скрытность. Может, правильно на подобной высоте.

Сталин тоже посмотрел на часы:

— Вот и поговорили. Пора тебе. Удачи, полковник! Справишься, станешь генералом. Не век же в одном звании ходить.

— Разрешите идти? — Кротов привычно вытянулся.

Воздух снаружи пах весной. Казалось, уже пробивается первая трава, свежая, зеленая, а на деревьях набухают почки. В такую погоду хочется быть вдвоем, только войну еще никто не отменял. Но войны проходят. Была бы вечной Россия.

А личные дела… Придет и их время. Когда-нибудь, среди других дел…

1

Бронепаровоз тяжело вздыхал, словно мифический огнедышащий дракон из детских сказок. Но куда там какому-то дракону? Шестидюймовка Канэ на его платформе была заведомо мощнее и Змея Горыныча, и его европейских собратьев. Да еще на задней площадке имелось зенитное орудие Лендера для самообороны с воздуха. Петроградцы постарались, соорудили тяжелый бронепоезд, да еще назвали в память о былом морском величии страны «Ильей Муромцем».