– Когда я увидела, что с тобой творится… Меня охватил ужас. Я не предполагала, что эффект будет таким страшным и впечатляющим. Думала… Думала, всё это будет как-то мягче. А потом ты сообщила, что потеряла ребёнка… И это был конец… – Ева сникла, в глазах показались слёзы. – Что же я натворила… Какой ужасный грех взяла на душу…

– Представь, как для тебя было бы славно, если б я всё-таки угодила в психбольницу? Во-первых, ты бы сохранила «Будуар». Во-вторых, не позволяла бы Никите падать духом, пока я отсутствую. Сочувствовала бы ему, заботилась. Да?

– К чему ты всё это говоришь? – нахмурилась Ева.

– Ты любишь Никиту.

– С чего ты взяла! – взвилась подруга. – Вовсе нет! Да, я прекрасно к нему отношусь. Я вижу, насколько он отличается от других мужчин. Тебе невероятно с ним повезло! Но нет, никаких особых чувств я к нему не питаю. Просто жду, когда смогу полюбить достойного мужчину. Пока, увы, мне они не встречались.

– Ева, ты никого не можешь полюбить, потому что твоё сердце занято Никитой.

– Что за ерунда! – возмутилась Ева. Она покраснела, задрожала. Когда мы обсуждали её аферу, она держалась гораздо спокойнее, чем сейчас, когда речь зашла о Никите.

– И он так здорово ладит с Мишуткой! – привела я последний аргумент. – Наш… то есть твой пацан обожает Никиту. Как хорошо вам было бы втроём, да? А я тем временем коротала бы деньки в психушке, привязанная к кровати ремнями.

– Юля, не надо! – взмолилась Ева. – Нет, нет, это неправда! Я не планировала от тебя избавиться. Мне нужно было только сделать так, чтобы люди сомневались в твоих словах.

– Да? А ты подумала о том, что за этот месяц я могла раз сто угодить в автокатастрофу? Знаешь, что я творила на дороге?

– Что?!

– Сама не догадываешься? Ну так прими этот галлюциноген, у тебя он, наверное, ещё остался, и сядь за руль! Испытаешь фантастические ощущения. Но не знаю, далеко ли уедешь в таком состоянии.

– Я об этом как-то не подумала…

– Не верю. Ты знала, что я каждый день мотаюсь по городу и окрестностям. Удивительно, как мне удалось избежать аварии, управляя машиной под кайфом… Ну ты и змея, Ева. Знаешь, я ещё как-то могла бы понять, если бы знала: ты страдаешь от неразделённой любви, мечтаешь о Никите и видишь в нём самого лучшего отца для Мишутки. Но ты говоришь, что не любишь Никиту. Значит, ты думала только о деньгах? О спасении своего салона? Нашу дружбу, моё здоровье и жизнь ребёнка, о котором я безумно мечтала, ты приравняла к стоимости лазерного аппарата?

– Юля, ты передёргиваешь! Ведь моя жизнь тоже была поставлена на карту! Меня бы с потрохами слопали разъярённые клиентки и их высокопоставленные мужья! Конечно, в нашей стране не запрещено применять «Ролланту», иначе как бы я купила этот аппарат? Но ты бы устроила шум в прессе и всех поставила на уши. Тебе это ловко удаётся. Ты бы уничтожила «Будуар», а вместе с ним и меня.

– Тебе нужно было всё рассказать. Мы бы вместе что-нибудь придумали.

– Вспомни, ты пылала негодованием и хотела расправиться с владельцем салона!

– Но я же не знала, что «Будуар» принадлежит тебе!

– Юля, а что ты сейчас будешь делать? – выдержав паузу, осторожно поинтересовалась Ева. – Юль, ты же не упрячешь меня за решётку, правда? Что будет с Мишуткой, если я попаду в тюрьму?

– Не переживай, я хорошо о нём позабочусь, пока ты будешь сидеть на нарах, – успокоила я подругу.

– Ю-у-у-ля, – простонала Ева. – Неужели ты…

– Нет. Я ничего не буду предпринимать. Оставайся, живи с этим знанием: ты убила моего ребёнка и едва не угробила меня.

– Юля, но у тебя же был очень маленький срок, насколько я понимаю! Это был не ребёнок, а всего лишь несколько клеточек!

– Заткнись! – рявкнула я. – Для тебя – несколько клеточек, а для меня – мой будущий малыш, мечта всей жизни.

– Прости…

– Конечно, общаться мы с тобой больше не будем.

– А как же Мишутка? Он так скучал по тебе в Турции, да и потом…

– Я тоже по нему скучала. Наверное, понадобится время – и мне, и ему. Три года мы были настоящими друзьями. Теперь придётся забыть о нашей дружбе и любви.

Ева смотрела на меня с тоской.

– Ты расскажешь всё Никите?

Вот что её волнует!

Я права: она любит моего мужа.

– Смеёшься? Чтобы он ворвался к тебе и придушил на месте? Нет уж, лучше я сохраню всё в тайне. Но одно условие, учти. Ты должна избавиться от «Ролланты». Лазеры как-то утилизируют? Купи себе другой. Возьми ещё один кредит или снова раскулачь Андрея. Но «Ролланту» надо списать с баланса, она опасна.

– Хорошо, – едва слышно выдавила Ева. – Я всё сделаю.

– И нам надо как-то разделиться. Чтобы жить подальше друг от друга и никогда не пересекаться. Хотя бы ближайшие десять лет. Не знаю… Может, мы с Никитой купим в ипотеку новую квартиру. Давно мечтаю переехать.

Я поднялась с места. Прежде чем уйти, заглянула в комнату, где сладко спал Мишутка, намотав на себя одеяло в десять слоёв. Я погладила его по голове, поцеловала в нежную щёчку. Милый малыш! Не знаю, как мы теперь будем жить друг без друга… В горле застрял комок. В эту секунду моя ненависть к бывшей подруге достигла апогея: она лишила меня всего!

В начале декабря город завалило снегом. Во дворе росли сугробы, блестящее белоснежное покрывало укутало машины, скамейки и грибок над песочницей.

Я выглянула в окно – там продолжало мести. Снежинки метались в диком танце, шары фонарей висели в туманном золотитом ореоле…

– Вот это снегопад. На дорогах, должно быть, пробки. Наши гости не застрянут в пути?

Мы ждали к ужину Генриха Николаевича и Евгению с детьми. Я побаивалась нашествия – однокомнатная квартира могла и не выдержать встречи с буйными Жениными детишками. Критическим взглядом окинула комнату и не удержала вздоха: я сделала всё, что можно, однако хорошо представляла, какой разительный контраст представляет наше скромное убежище с роскошным коттеджем Генриха Николаевича.

Кроме того, переживала за угощение. В прошлый раз, когда мы были в гостях у начальства, Женя забацала такой стол, словно ждала в гости королеву Елизавету под ручку с Сильвио Берлускони. Женя – мастер устраивать приёмы, мне за ней не угнаться. Я никогда не сбиваю майонез собственноручно по особому французскому рецепту, а покупаю его в магазине.

– Не парься, – сказал Никита. Он подошёл и отобрал у меня сыр-косичку. Я торопливо отделяла от тугой связки длинные волокна и нервно запихивала их в рот. Часть волокон свисала на подбородок, словно спагетти.

– И-и-и! – протестующе заверещала я. – Отдай сейчас же!

– Юля, – возмутился Никита. – Это уже третья косичка за выходные!