— Ты хоть помнишь, сколько времени-то прошло? — не поворачиваясь, спросил Лавр.

— Два… два гребаных года, — неожиданно просипел Юрий.

— Ты же понимаешь, что сына Лехи у тебя больше нет. Его не вернешь. А других потеряешь. Себя-то, наверняка, уже пропил. Смотри, чтобы там, — Лавров мотнул в стороны безмолвной могилы, — не оказалась твоя жена, надорвавшаяся на пяти работах. Она легко ляжет рядом с сыном, а трое ребятишек в интернат пойдут. А ты дальше пей. Как тебе такая перспектива?

Кажется, какой-то трудный мыслительный процесс занял голову Юрия. Лавру слабо верилось, что этот человек изменится, или у него самостоятельно получится исправиться. Но вот стоит ему захотеть…

— Н-нет, — голос у Юрия дрожал.

Артём удивленно приподнял брови. Нет?

— Что?

— Не хочу видеть там Жанну мою, — он на секунду зажмурился, а на лице заиграли желваки.

— Поступим так, — серьезно сказал Артём, повернувшись к Юрию. — Я помогу с лечением. Полный оплаченный курс реабилитации тебе обеспечен, после которого твоя задача — найти работу, обеспечить нормальную жизнь семье, как и мечтал твой Леха. Это понятно?

— Я постараюсь.

— Нет, ты не понял. Ты не постараешься, а сделаешь это. И я буду следить за тобой, — Артём с силой ткнул кулаком в грудь Юрия, после чего его ладонь поднялась к шее, и стальные пальцы впились в плоть. Голос Лаврова зазвучал с угрозой: — А если ты сорвешься, я отправлю тебя на принудительное лечение. Понял? Не слышу.

Юрий поднял руки в капитулирующем жесте, с трудом протолкнул слюну в глотку и хрипло, но на диво, твердо сказал:

— Я понял тебя, парень. Поехали отсюда.

Артём кивнул, ослабил хватку, и вдвоем они быстро покинули место скорби и печали. Лавров быстро домчал Юрия прямо к его дому и остановил машину. Юрий удивлённо покосился на мажора, крякнул и решился-таки спросить:

— Так это… а как тебя зовут, и кто просил за меня?

— Я — Артём Лавров, а кто просил — не важно. Один очень хороший человек.

— Юрий Сотников, — мужчина отважился протянуть Артёму руку. Парень, приподняв бровь, крепко сжал ладонь Юрия. — Ну, спасибо.

И до того, как он вышел, мажор сложил два пальца буквой «V», и сделал жест рукой, дав понять отцу Лехи, что за ним будут следить, как и обещал. Юрий дернул плечом, явно ощущая себя неуютно.

Уезжая из Ветки, Артём уже знал, что забот у него добавится. Мысленно фыркнул, сравнивая циничного мажора до и чудаковатого мецената после. И в кого его превратила Медведева?! При воспоминании об Ольге в груди начало нестерпимо саднить. Но Артём сжал зубы.

Круговорот дел — от универа с экзаменами, за которые он взялся с неприсущим ему прилежанием, до консультаций с отцовскими специалистами — захватил Лавра. Они всё норовили продавить свои условия, но Артём был непреклонен. Свой проект он видел таким, каким видел. Изучив множество дел, похожих на дело троюродного брата, Артём пришел к неутешительному и очевидному выводу: деньги решали всё, если это касалось необходимости отмазать богатенького сынка какого-нибудь олигарха или высокопоставленного чиновника. Но эти же деньги оказывались не в силах воскресить погибших, вернуть безвозвратно утраченное здоровье тем, кто стал инвалидом или восстановить душевное равновесие получившим глубокую психологическую травму. Все эти люди остались наедине со своей бедой. А средств на качественную и дорогостоящую реабилитацию у них зачастую не было. В том, чтобы создать центр для оказания всесторонней помощи пострадавшим в таких ситуациях и не только и состояла идея Артёма Лаврова.

Но ни на одну секунду, ни на одно мгновение он не забывал об Ольге. И не терял ее из виду, хотя старался так спланировать посещение последних лекций, чтобы не встречаться с ней. Опасался сорваться, а с Олей — риск совсем не оправдан. Он знал, где она находилась в тот или иной день: на работе ли, на учебе, дома или гуляла с сестрой. По его просьбе Вячеслав прислал ему парочку крепких ребят, чтобы они незаметно провожали девушку на ночные смены в клубе и с них. Да и вообще, следили за ней, обеспечивая ей безопасность.

Не хватало Артёму Ольги — ее голоса, ее взглядов и ответных колкостей, ее откровенности и прямоты, теплых губ, родного, пропитавшего всё его существо запаха. По нескольку раз на дню он порывался написать ей или позвонить, но отбрасывал айфон в сторону, повторяя, словно молитву, что он не враг ей. Если эта упертая идиотка думает, что всем так будет лучше, он потерпит. Ради Оли. Ради Маши. Ведь Медведева — это не играющие на публику и порой истеричные девицы его круга. Артём, достаточно изучив характер Ольги, понимал — она уедет, стоит ей почувствовать давление с его стороны. А уж кто-кто, но только не он, хотел, чтобы они бросили обжитое место и начинали все с нуля. Артём был убежден — должно пройти время.

После того злополучного вечера, когда, казалось, он только начинал жить и дышать полной грудью, Артём ограничил свое общение с Дэном до необходимого минимума. Сереге прямо в лоб заявил, что отныне нет у него брата. А почему, пусть сам догадается. В клуб вообще не ездил. Всего один раз с глазу на глаз поговорил с Кирой, доходчиво объяснив ей, впредь не распространять ложные слухи и хоть иногда думать головой, а не своим раздутым эго.

Также пристально, как за Олей, Лавр следил, как идут дела у Маши и радовался каждому ее успеху. Побывав на приеме у лечащих Машу специалистов, Лавров намекнул, что хорошо бы расшириться для девочки перечень реабилитационных услуг, хотя бы таких, как бассейн и игры на воде с опытными инструкторами. И уже совсем открыто заявил, что всё это будет щедро оплачено. Втайне от Ольги, он общался и с Верой Павловной, и девчушкой. Мама девочек долго не решалась спросить у него, что же с ними случилось, потому что старшая дочь сникла и превратилась в настоящее привидение, Артём честно рассказал, как всё было. Уверил женщину, что никогда не предавал Олю, и даже в мыслях не посмел бы надсмеяться над ней. Ему было очень жаль, что она повелась на провокацию и поверила в то, чего не было. Проклятое роковое стечение обстоятельств! Вера Павловна, как и его отец, заговорила что-то про время.

Дни, наполненные разнообразными делами, переносились еще более-менее легко. Ночи превращались в ад. Перед глазами стояла Оля то с ласковой улыбкой на губах, но с озорной. Девушка в его видениях, которые ему так отчаянно хотелось обратить в реальность, то краснела и забавно надувала щеки, то обвивала руками его шею, прижималась к нему и жарко целовала его. Артём сдерживал себя изо всех сил, но чувствовал — надолго его хватит. Он мог сорваться и помчаться к ней, стиснуть в объятиях и насильно запихать в машину, чтобы поговорить еще раз, как нормальные люди.

В перерывах между выполнением поручений в офисе отца, проведением заключительных расчетов относительно своего проекта и проверкой дипломной работы, Артём сидел в небольшом светлом кабинете и задумчиво пялился в панорамное окно, но ничего там не видел — ни пейзажей, ни верхушек высотных зданий бизнес-сити, ни синевы неба, ни вообще света дневного.