вокруг него начали собираться агаряне, кто пеше, а кто и верхами, впрочем, ни у кого из них не было оружия. Святослав согласился отпустить их при условии, что они больше никогда не пойдут на Русь. Странные люди, эти россы! Как же можно отпустить на волю врага, хотя бы и бывшего? Воистину земная природа человека, если она не освящена благим духом, есть зло, ибо ослаблена отсутствием твердости и веры в свою исключительность. О, хаберы уже давно поняли это и ведут свой народ от страдания к страданию с тем, чтобы укрепить его в духе, возвеличить, отсечь слабого. Нелегок этот путь и долог, но не бесконечен. И придет день, когда восторжествует Истина, благостная для избранного и пагубная для гоя. О том и мыслил теперь дервиш, а еще и о том, как ему проникнуть в росские земли, куда святое братство послало его, чтобы обрел себя там хотя бы и в облике воина, несущего смерть иудею.

Ему повезло. Как раз в это время из Итиля вышла группа подростков, ведомая Богомилом. Оборванные, без куска хлеба, они долгое время прятались по разным укромным местам, а потом оказались в синагоге, откуда их и вывел Богомил, когда закачалась земля под храмом. О, никто из малых сих не забыл, что творилось в городе! Земля точно бы сдвинулась с места и потекла, смешиваясь с темной желтой водой, пробившей деревянное полотно тротуаров, а каналы враз растеклись по улицам, и скоро невозможно стало пройти по ним. Но это не остановило Богомила и старого раввина, не пожелавшего бросить детей. Правду сказать, когда настоятель увидел входящего в синагогу длинноволосого росса с серебряной бородой, он испугался, подумал, что пришла его смерть. И сказал, заступив россу дорогу к алтарю:

— О, Почтенный, возьми мою жизнь, возьми злато и серебро, что хранится во храме, но не отбирай жизнь у детей. Есть среди них сироты, никогда не знававшие отца и матери, а есть и те, кто в сутолоке потерял родителей. О, Почтенный, внемли моей мольбе и воздастся тебе от Бога!

— Ты кто же будешь? Раввин?

— Да, Почтенный.

— Мне не нужна твоя жизнь, — с грустью сказал Богомил. — Не я судья тебе, Боги… А детей нужно вывести отсюда, да поскорее. Невесть что творится в городе. Боюсь, шальная вода зальет все улицы.

С превеликим трудом Богомил дошел с детьми до Большого Острова, уже изрядно подтопленного, поведал Великому князю о том, что хотел бы увести осиротевших детей на Русь, а не то сгинут они. Святослав долго молчал, потом сказал:

— Добро, Владыка. Дам тебе лодью с воинами. И да будет путь твой легок!

Дервиш присоединился было к детям, но старый раввин, не отходивший от них ни на шаг, уж очень внимательно стал приглядываться к нему. И это не поглянулось дервишу, и он вынужден был отказаться от своего недавнего намерения.

27

А вода все пребывала и пребывала. Россы едва успели сесть в лодьи, как Большой Остров накрыло темно-рыжими волнами; они накатывали одна на другую, и не было им чуру, яростные, как бы даже захмелевшие от собственной мощи, они малое время спустя залили все ближнее пространство. Благо еще, что с вечера по наущению Богомила князь россов повелел всем племенным вождям отвести свое воинство за реку, туда, где, высоко взнявшись над равнинностью, протянулась цепь песчаных бурунов, а сразу за ними раскидались тусклые суховейные степи. Святослав стоял в передней лодье и со вниманием наблюдал, как, яростно вздыбливаясь, волны накрывали слабую островную землю, иной раз до его слуха доносился всхлип ли зверя, захлестнутого бешеной водой, стон ли, издаваемый землей — матерью, глухой, ослабленный разыгравшейся стихией. И было князю россов грустно и больно и вспоминался вчерашний разговор с Богомилом, сказывал волхв:

— От великого согрешения и великие беды. Много зла принесли ближним и дальним племенам правители Хазарии. И все это гнетом тягостным легло на здешнюю землю. Я думаю, не выдержит она и расколется, расступится, и примет в лоно свое град греховный, и не останется следа от жителей его, поднявшихся на унижении себе подобных, хотя бы и людей другого роду-племени, от тех, кто утопал в праздной роскоши, замешанной на крови несчастных. И малой памяти не останется о них. И никто не скажет, было ль такое царство, ныне покоящееся на дне моря, нет ли? Рожденное на песке в песок и уходит.

— Да нешто это возможно? Иль память избирательна так же, как и деяния наши? Иль в ней пребывает особенный дух, ведомый только Богам? О, Владыко, тягостно мне! Знаю, нельзя не согласиться с тобой, но сердце противится явленному. Иль так сурово проклятье Богов, что и не перешагнуть через него?

— Ничто не вершится само по себе. Коль скоро жив в племенах дух истинный, а в человеках не утрачена соединенность с сущим, то и восхождение их по мирам будет ровным и не тревожащим в сердцах живущих. Греховное в человеках умиротворяется благостью небесной, которая в них же, но только если она не подвержена сатанинскому влиянию. Великий учитель наш, боготворивший солнце и от него сумевший извлечь тепло и радость в их изначальной насыщенности, завещал нам подымать меч лишь во имя добра и справедливости. А коль скоро что-то тут вершилось не так, то и упадала на Русь черная мгла. То и случилось с Хельгой, невесть где сгинувшем. Многие ли ныне помнят о нем?

— Так, Владыко. Так… — горячо сказал Святослав, но не тогда, а теперь, стоя в лодье и со вниманием оглядывая окрестности. Все по первости было свычно с тем, к чему тянулся зорким глазом, но чуть погодя что-то поменялось в природе, как если бы она обрела более яркие краски. А потом Святослав увидел человека в красном плаще, но теперь уже он не парил в воздухе, как в прежние разы, а спокойно шел по бурлящей воде.

— Это ты? — почему-то смутившись, спросил Святослав.

— А что, ты уже начал забывать обо мне?

И сказал князь россов, слегка растерявшись:

— Да нет, нет… Что ты!

— Ну и ладно. Вершится то, что предопределено было судьбой. А что дальше, что станется с тобой, когда твои желания исполнятся? Не иссякнет ли дух твой, не обломается ли о враждебную тебе силу? Отпущенное избранному Богами не поддается даже самому сильному человеческому уму, оно так и пребудет на неближнем расстоянии легким облачком, подобно перекати-полю, гонимому ветром по небесному пространству. Случается, иной из человеков ищет себя в