Тем не менее машина завелась с первой попытки, печка работала исправно, правда, чтобы температура в салоне сменилась с невыносимо холодной до просто прохладной, нужно было включить ее на полную мощность и оставить на холостом ходу минут на десять. Пока машина прогревалась, Мисси Гунтер пригласила Тень пройти на кухню — пусть он не обращает внимания на бардак, это с Рождества, малыши повсюду раскидали игрушки, а она все никак не сподобится навести порядок, может, угостить его индейкой? С праздника осталось. Нет, ну тогда кофе, сейчас сварится, за секунду. Тень убрал со стоящего возле окна кресла большую красную игрушечную машину и сел. А Мисси Гунтер тем временем интересовалась, познакомился ли он со своими соседями, и Тень признался, что еще нет.

Пока кофеварка-автомат прогоняла сквозь кофе пар, Тень узнал, что в доме, где он поселился, жили еще четыре человека — раньше, когда дом принадлежал Пилзенам, Пилзены жили в квартире на нижнем этаже, а две квартиры наверху сдавали, а теперь в их квартире живет пара молодых людей, мистер Хольц и мистер Найман, они и в самом деле пара, а когда она говорит пара, мистер Айнсель, ей-богу, у нас тут всякие люди живут, вот и в лесу ведь всякие деревья есть, хотя, конечно, такие люди бегут в Мэдисон или в Города-близнецы,[72]хотя, по правде говоря, все тут смотрят на это сквозь пальцы. Они уехали на всю зиму в Ки-Уэст, вернутся в апреле, тогда он с ними и познакомится. Главное, что Лейксайд — замечательный городок. А рядом с мистером Айнселем, в соседней квартире живет Маргарет Ольсен с сынишкой, славная женщина, очень-очень славная, хотя от жизни натерпелась, но все равно очень славная, просто душечка, а работает она в «Лейксайд ньюс». Это, конечно, не самая интересная в мире газета, но, чего уж тут скрывать, Мисси Гунтер считает, что народу, может быть, именно такая и нравится.

Эх, вздохнула она и налила ему кофе, вот если бы мистер Айнсель увидел город летом или поздней весной, когда цветет сирень, и яблоня, и вишня, вот ведь ни с чем не сравнимая красота, нигде в мире такого не увидишь.

Тень дал ей пятьсот долларов в качестве задатка, сел в машину и, дав задний ход, выехал с переднего дворика на подъездную дорожку. Мисси Гунтер постучала ему в окно:

— Чуть не забыла, — сказала она, — это вам, — и протянула темно-желтый конверт. — Это так, хохма одна. Мы напечатали их несколько лет назад. Можете потом посмотреть.

Он поблагодарил ее и осторожно повел машину в город, выбрав дорогу, идущую вдоль озера. Вот бы и впрямь взглянуть на него весной, или летом, или даже осенью: наверняка очень красиво, кто бы сомневался.

Через десять минут он был уже дома.

Он припарковал машину и поднялся по лестнице в холодную квартиру. Разобрал покупки, убрал еду в кухонный шкаф и холодильник и открыл конверт, который ему вручила Мисси Гунтер.

В нем лежал паспорт. Голубая пластиковая обложка, а внутри грамота, провозглашающая Майка Айнселя (его имя было выведено аккуратным почерком Мисси Гунтер) гражданином Лейксайда. На следующей странице была карта города. А затем шли купоны на скидки в местных магазинах.

— А мне здесь, пожалуй, начинает нравиться, — вслух произнес Тень. Он посмотрел на замерзшее озеро через обледенелое окно. — Вот еще бы потеплело.

Часа в два раздался стук в дверь. Тень как раз проделывал «Обмани дурака»: старался незаметно перекидывать четвертак из одной руки в другую. Руки замерзли, пальцы не гнулись — и монета все время подала на стол, а когда в дверь постучали, он от неожиданности снова ее уронил.

Он встал и открыл дверь.

На секунду его отхватил ужас: на пороге стоял человек в черной маске, которая скрывала всю нижнюю часть лица. В таких преступники грабят банки по телику. А еще такие маски носят серийные убийцы в дешевых киношках, чтобы пугать своих жертв. На голове у человека была черная вязаная шапочка.

Тем не менее по виду незнакомец был легче и меньше Тени и, похоже, без оружия. А еще на нем было пальто из яркой шотландки — настоящий серийный убийца такую вещь вряд ли наденет.

— Эфа я финфельфан, — сказал незнакомец.

— Чего?

Человек стянул маску — и Тень увидел радостное лицо Хинцельманна.

— Это, говорю, я, Хинцельманн. Слушайте, я даже не знаю, что бы мы делали без этих масок. Хотя я помню, что мы делали. Носили такие толстые вязанные шапки, когда только лицо наружу, и шарфы, и вообще чего только не носили. В последнее время столько всего понапридумывали — чудеса, да и только. Я, может, и старый, но на прогресс не жалуюсь, не дождетесь!

Он закончил свою речь и, всучив Тени корзинку, битком набитую сырами местного производства, банками, бутылками и маленькими салями, которые именовались летними охотничьими колбасками, зашел.

— Веселого вам послерождественского дня! — сказал он. Нос, уши и щеки у него были как ошпаренные — несмотря на маску. — Я слышал, вы уже отведали пирожок у Мейбл. А я тут вам кое-что принес.

— Очень мило с вашей стороны, — поблагодарил Тень.

— Да ладно, чего уж там. Вот будет на следующей неделе лотерея, тогда я на вас и отыграюсь. Лотереей заправляет Торговая палата, а Торговой палатой заправляю я. В прошлом году мы собрали почти семнадцать тысяч долларов для детского отделения городской больницы.

— Так продайте мне лотерейный билет прямо сейчас.

— Лотерея стартует, когда на лед вытащат старую развалюху, именуемую у нас в городе драндулетом, — сказал Хинцельманн, бросив взгляд на озеро из окна. — Мороз. Температура сегодня за ночь упала, небось, градусов на пятьдесят.

— Похолодало резко, это точно, — согласился Тень.

— А раньше, бывалоча, о таких морозах молились, — сказал Хинцельманн. — Мне отец рассказывал.

— Молились? О таком-то холоде?

— Ну да, только так поселенцы и могли здесь выжить. Еды на всех не хватало, не то что сейчас, пошел к Дейву, нагрузил тележку — и порядок, а раньше нет, не тут-то было, сударь. Вот мой дедуля и придумал один фокус, и когда становилось совсем холодно, вот как сегодня, он брал бабулю и детишек, моего дядюшку и мою тетушку, и папочку моего — он был самым младшим, — а еще служанку и батрака в придачу, и вел их всех к ручью. Каждому давал выпить по глотку рома, настоянного на травах, по рецепту со старой родины, а потом поливал их водой из ручья. Ясное дело, они буквально за секунду покрывались льдом, синели и застывали, точно фруктовый лед. Он их отволакивал к яме, заранее вырытой и застеленной соломой, укладывал друг на дружку, как дрова, а вокруг еще соломки подкладывал, а потом накрывал яму досками, чтобы ни одна живая тварь до них не добралась, — а в то время здесь и волки, и медведи водились, да какой только живности не водилось, вот только что ходагов[73]не было, про них рассказывают всякие небылицы, но я не буду злоупотреблять вашим доверием и вешать вам лапшу на уши, и не дождетесь, сударь, — так вот, он накрывал яму досками, а после снегопада ее вообще было не отыскать, если бы не флаг, который он втыкал в сугроб, чтобы не забыть, где яма.