Пожелание его было принято к сведению; братия собралась, и после краткого обсуждения вопроса мудрейшими монахами, обсуждения, в ходе которого заслуги фра Пачифико были высоко оценены, все единодушно проголосовали за покупку осла. На это было ассигновано пятьдесят франков, причем фра Пачифико предоставили выбрать осла по своему усмотрению.

Решение это было принято в воскресенье. Фра Пачифико не стал терять время; на другой же день, в понедельник, то есть в первый из трех дней недели, когда на неаполитанском базаре продают скот (это бывает также по четвергам и субботам), фра Пачифико отправился к Порта Капуана, где происходит торг, и выбрал могучего абруццского ciuccio 39.

Хозяин хотел за него сто франков, и справедливо будет заметить, что цена эта была умеренной. Но фра Пачифико заявил продавцу, что, согласно привилегии, дарованной его ордену, о чем такому доброму христианину подобает знать, монаху достаточно было бы положить свой пояс на спину животного и произнести слова «святой Франциск», как осел стал бы его собственностью, поскольку он, фра Пачифико, — посланец святого. А тогда совершенно излишне было бы платить за осла пятьдесят франков, которые он добровольно предлагает продавцу. Продавец согласился с доводами монаха и признал законными права святого, но так как ему все же казалось, что честь послужить святому Франциску не вполне возмещает потерю пятидесяти франков, он попытался отговорить фра Пачифико от его выбора, уверял его, как друг, что лучше бы ему присмотреть другого осла, ибо тот, которого он облюбовал, страдает досадной особенностью — ему свойственны решительно все недостатки, присущие ослиному племени: он прожорлив, упрям, похотлив, норовист, любит поваляться, ни с того ни с сего брыкается, не терпит на себе никакой ноши и годен, в общем-то, только для продолжения рода. Поэтому, чтобы воздать должное сразу всем порокам, которыми наделено злосчастное животное, хозяин после долгих размышлений присвоил ему имя Джакобино — единственное, которого тот достоин, и единственное, достойное его.

Излишне разъяснять, что кличка эта соответствует французскому «якобинец».

Фра Пачифико радостно вскрикнул. Порою в нем давал себя знать его прежний норов: возникала настоятельная потребность ссориться, бранится, драться, как в те времена, когда он был матросом. Строптивый осел по имени Джакобино! Ему ниспосылается спасение души, и как раз в то время, когда он меньше всего на это рассчитывал! С такой зловредной скотиной у него будет множество законных поводов приходить в ярость, а когда гневу потребуется изливаться в определенных действиях, вместо того чтобы ограничиваться бранью, он теперь будет знать, кого лупить! Итак, все к лучшему в этом лучшем из миров — вплоть до красноречивого имени, данного ослу его хозяином.

Действительно, всем в Неаполе было известно, какое негодование вызывает у брата Миротворца одно лишь слово «якобинец». Обзывая, проклиная, браня животное его собственным именем, он тем самым клял и поносил всю ненавистную ему секту, которая — если судить по стриженым головам и самых разнообразных цветов панталонам, что день ото дня все чаще стали появляться в городе, — приобретала все больше сторонников. Поэтому выбор фра Пачифико окончательно остановился на Джакобино, и чем больше говорилось об осле дурного, тем больше ему хотелось его приобрести.

Принимая во внимание общепризнанное право монаха бросить свою веревку на спину осла и одним этим движением отобрать его в свою пользу, продавцу не оставалось ничего другого, как проявить сговорчивость в отношении цены; поэтому он согласился на предложенные фра Пачифико пятьдесят франков, боясь, как бы и вовсе ничего не получить; итак, за десять пиастров с изображением Карла III, с которых фра Пачифико потребовал девяносто шесть гранов сдачи, так как пиастр оценивался в двенадцать карлино и восемь гранов, животное стало собственностью монастыря или, вернее сказать, монаха.

Но то ли из любви к прежнему своему владельцу, то ли из неприязни к новому скотина решила, не сходя с места, показать фра Пачифико образцы своего дурного нрава, перечисленные продавцом.

По неаполитанскому обычаю, коня полагается продавать с уздой, а осла — с веревкой. Таким образом, Джакобино был вручен покупателю вместе со своей веревкой. Фра Пачифико взялся за веревку и стал тащить его вперед. Но тот уперся всеми четырьмя ногами, и не было никакой возможности заставить его отправиться на Инфраскату. Несколько попыток, оказавшихся бесполезными, могли повредить представлению о могуществе святого Франциска, поэтому фра Пачифико решил прибегнуть к крайним средствам. Он вспомнил, что, будучи моряком, видел, как на африканском побережье погонщики ведут верблюдов при помощи веревок, пропущенных через носовую перегородку животных. Он правой рукой вынул из кармана нож, левой зажал ноздри Джакобино, прорезал носовую перегородку, и, прежде чем осел, не подозревавший о такой операции, успел оказать сопротивление, в прорезанное отверстие была продернута веревка и узда у осла оказалась не в зубах, а в носу. Животное вздумало было продолжать упрямиться и потянуло в свою сторону, однако фра Пачифико дернул в свою. Джакобино взревел от боли, бросил на своего прежнего хозяина отчаянный взгляд, как бы говоря: «Видишь, я сделал что мог», и побрел за фра Пачифико в монастырь святого Ефрема покорно, словно собака на поводке.

В монастыре фра Пачифико запер Джакобино в подвале, который должен был служить ему стойлом, затем отправился в сад, выбрал ствол лавра, представлявший собою нечто среднее между дубинкой Неистового Роланда и палицей Геркулеса, обрубил его, укоротил до трех с половиной футов, ободрал кору, продержал часа два в горячей золе, а затем, вооружившись этим нового вида жезлом, возвратился в подвал и запер за собою дверь.

Что там произошло между ослом и братом Миротворцем, осталось тайной; но на другое утро монах с дубинкой в руке и Джакобино с корзинами на спине вышли из монастыря рядом как неразлучные друзья; только шкура животного, блестящая и гладкая накануне, стала тусклой, во многих местах израненной и окровавленной, и это доказывало, что дружба их установилась не без некоторых возражений со стороны Джакобино и не без яростной настойчивости со стороны фра Пачифико.

Как последний и обещал, он продолжил теперь свой обход до Старого рынка, пристани, Санта Лючии и к вечеру возвратился домой, приведя осла с такой огромной поклажей мяса, рыбы, дичи, фруктов и овощей, что братия могла излишки пустить в продажу и теперь стала устраивать три дня в неделю у ворот монастыря маленький базар, где запасались снедью благочестивые души и набожные желудки улицы Инфраскаты и подъема Капуцинов.

Так тянулось года четыре; фра Пачифико и его друг жили в полном согласии, которое Джакобино уже не пытался нарушить, и вот однажды, как всегда бывало трижды в неделю, они вышли из обители и стали спускаться по склону, в честь которого улица получила название; осел с пустыми корзинами на спине шел впереди, фра Пачифико с лавровой дубинкой — за ним.