Всю дорогу она молчала.

Не плакала, не заламывала руки, не кричала, а сидела спокойно, с отстраненным лицом – как человек, который сделал свой выбор и не собирался идти назад. Однако было в ее лицо нечто такое, что заставляло Кларского нет-нет да и тревожно поглядывать на девушку. Наверное, ему было бы легче, если бы она расплакалась, хотя Ник понятия не имел, как успокаивать плачущих девиц, да и вообще терпеть не мог слез.

По пути на набережную Нике позвонила мать.

– Ты еще не передумала? – первое, что спросила она. – Или мне стоит звонить приглашенным с нашей стороны и говорить, что свадьба отменяется?

Родственники еще не знали.

– Я сама позвоню, мама, – ответила Ника, и Людмила Григорьевна тотчас заподозрила неладное.

– Что случилось?

– С Сашей только что разговаривала, – призналась Карлова, прижав голову к окну. – Все объяснила.

– И как он воспринял? – почти испуганно спросила женщина, зная о довольно-таки взрывном характере несостоявшегося зятя.

– Отпустил, – просто отвечала Ника. – Прости, – вдруг добавила она. Никита глянул на нее, но ничего не сказал.

– А мне-то чего прощать? – фыркнула Людмила Григорьевна. – Я, конечно, свадьбу твою ждала, но раз ты против, заставлять тебя смысла не вижу. Пусть тебя Саша прощает. Приезжай, пожалуйста, уже домой. Обговорить все надо. Да и Никиту твоего я видеть тоже хочу. И папа тоже.

– Я не знаю, мам, получится это или нет, – осторожно ответила девушка.

– Надеюсь, получится, – отрезала женщина. – Мы ждем вас. А гостям я все-таки могу позвонить.

– Я сама, – упрямо сказала Ника.

Разговор закончился, Карлова вновь зависла в своих мыслях.

– Ника, – мягко позвал девушку по имени Кларский, когда они выезжали из города.

– Что? – спросила она. Взгляд ее хоть и был грустным, но очень нежным.

– Ты в порядке?

– Да.

– Имей привычку говорить мне правду, – вновь довольно-таки мягким голосом сказал ей Никита. – Я не всегда могу точно угадать, что с тобой. Сейчас ты явно не в порядке.

– Не в порядке, – согласилась Ника. – Это естественно. И это пройдет.

– Сожалеешь? – неожиданно спросил молодой человек.

– Нет, – твердо ответила Ника. – Не сожалею, не дождешься. И вообще, я просто задумалась.

Она повернулась к водителю и провела рукой по его коротким светлым и жестким волосам, как будто бы заряжаясь от прикосновения энергией.

Никита не ожидал, что она будет улыбаться. Искренне и тепло.

– Я рада, что ты вернулся за мной. Веришь?

Никита кивнул, не сводя внимательных серых глаз с дороги – в этот момент он обгонял огромный грузовик.

– Я же говорила тебе, что ты хоть и Укроп, – Ника не сдержалась и нервно хихикнула, – но я ничего не могу с собой поделать. Люблю тебя. – Эти слова слетели с ее малиновых губ так легко, что где-то около сердца Ника, возможно, расцвела ромашка. Если бы он сейчас не был за рулем, он бы поцеловал ее, но Ник не мог отвлекаться от вождения. Не потому, что плохо водил, а потому что несоблюдение безопасности казалось ему чем-то очень неправильным. Не его безопасности – ее.

– Какой же ты бесчувственный, – вздохнула притворно Карлова, приходя в себя. – Не сказал в ответ, что любишь меня…

Впрочем, она знала, что слова для Кларского – что-то пустое. Для такого человека, как он, важны в первую очередь поступки и, кажется, если Ника правильно поняла, жесты и прикосновения.

– Куда мы едем? – спросила девушка, не сдержалась и погладила Никиту по плечу.

– На природу. Подышим немного свежим воздухом. И вернемся. Соберешь вещи – много не бери, я куплю тебе потом все, что нужно.

– Мне с родителями попрощаться надо, – мягко заметила Ника. Парень кивнул. – А еще они хотят с тобой поговорить.

– Это проблематично, – отозвался Кларский. – Меня не нужно никому сейчас видеть рядом с тобой или с твоими родными. Разумна мера предосторожности, – пояснил он.

– А Саша? Он видел. Говорил, что хочет отвести тебя к Максу.

– Видел. Это не страшно, – улыбнулся кривовато парень. – Думаю, скоро он забудет об этом. Кстати, а он и правда хорошо относится к тебе, – ревниво заметил он.

– Он – хороший человек, – без тени сомнения сказала Ника. Ей до сих пор было безумно стыдно перед Дионовым. – О чем вы говорили?

– Твой Саша, – назвать врага по имени было не очень просто, – согласился тебя отпустить. Просто так согласился. Благородство – дитя гордыни. Благородными легко управлять.

– Что за странная философия?

– Философия моего старшего брата. Твой бывший играет роль благородного разбойника. Он не скажет о нас Максу. Так, дальше. Тебе надо будет написать заявление об увольнении, – продолжал Никита. – И купить билет на поезд до Питера. Скажешь всем, что уезжаешь работать туда.

– А на самом деле? – не сводила с него глаз девушка.

– На самом деле мы вместе поедем на машине совсем в другую сторону. А после улетим за границу. Возможно, у тебя будут новые документы. У меня есть кое-какие связи, и официально ты будешь работать в Петербурге. Не думаю, что на тебя выйдут, о нашей связи они, – под местоимением «они» Ник имел в виду пристанских, – не знают. Но подстраховаться все равно нужно.

– Мне страшно, – призналась Ника.

– Нормальная реакция, – согласился Никита. – Я не знаю, как тебя утешить. Не люблю утешать. Но я беру тебя с собой, потому что знаю – мой риск скоро станет минимальным. Но ты все еще можешь отказаться.

– Не могу, – ответила Карлова и положила свою ладонь на руку Ника, сжавшую рычаг.

Ей предстояло звонить родным и близким, дабы сообщить, что свадьба отменяется. Кто-то удивленно ахал, кто-то – возмущался. Однако новость восприняли более-менее спокойно. Одна из бабушек ужасно обиделась на Нику, дядя рассердился, что теперь ему придется что-то делать с дорогущим подарком, который он приготовил на свадьбу, подружки явно расстроились, что зря проводили девичник и теперь не смогут побывать на крутой свадьбе на теплоходе и пощеголять новыми нарядами.

– Чувствую себя просто-напросто злодеем, – сообщила Ника все это время молчавшему Кларскому – они уже давно приехали к нужному месту, но сидели в машине, а Ника все звонила и звонила. Правда, дозвонилась она не до всех. Так, Марта все еще ни о чем не знала.

– Это лучше, если бы ты чувствовала себя обманщицей. Пойдем? – открыл дверь Никита и дал ей руку.

Пройдя по все той же гравийной дорожке, пара оказалась на берегу обрыва, открывающего отличный вид на реку, другой берег и горы, над которыми царствовало кажущееся огромным, почти безграничным, небо.

Они сели на траву почти у края обрыва, касаясь друг друга плечами. Ника обхватила руками колени, прижатые к себе. А Никита вытянул вперед ноги, уперевшись руками о землю позади себя.