— Ты надеешься застать его врасплох? — поинтересовался Хереуард.

— Да. А кроме того, я не хочу больше откладывать из-за шпионов. В наши дни скоро перестанешь доверять сам себе. Пока де Варенн не нашел замену тем, кого потерял в пустошах, у нас есть преимущество.

— Значит ли это, милорд, что мы будем атаковать не Йорк, а Эльфгар? — подал голос Альби. Как всегда, он предпочитал держаться в тени, немного в стороне от остальных.

— Точно, Эльфгар! — подтвердил Эдвин. — После перестройки он не менее силен, чем Йорк. Когда мы займем его, Вильгельму волей-неволей придется вступить в переговоры.

— Но как же ты собираешься занять его, если он так силен? — удивился Хереуард.

— Нам поможет неожиданность и предательство. Одна из горничных откроет потайную дверцу, устроенную на случай срочной нужды во время осады. — Эдвин с улыбкой покосился на Моркара: — Слабость норманна к женскому полу неожиданно оказалась полезной! Бет достаточно надежна?

— Безусловно! — самодовольно ухмыльнулся Моркар.

— Значит, выступаем тридцатого сентября. — С этими словами Эдвин отвернулся от костра и рассеянно уставился в усыпанное звездами небо.

Альби с Хереуардом вернулись в лагерь, а Моркар подошел к брату:

— Эд, я места себе не нахожу с тех пор, как Хереуард рассказал про Кейдре. Я не доверяю де Варенну и боюсь за нее.

— С ней ничего не случится. Ее приговорили не к казни, а к пожизненному заключению. Она спаслась от веревки палача только потому, что стала женой Гая Ле Шана. Так что в каком-то смысле мы перед де Варенном в долгу.

— А вдруг он решит выместить на ней свою злобу?

— Вот возьмем Эльфгар — и все твои страхи останутся позади.

Рольфу доложили о покушении сразу же по возвращении в замок.

— Кейдре пострадала? — резко спросил он.

— Нет, милорд, — заверил его Гай. — Конечно, испугалась до смерти, но скоро пришла в себя.

— А что вы сделали с Алис? — При мысли о том, что его жена чуть не выкинула Кейдре из окна, у Рольфа все сжалось внутри от тревоги и боли.

— Мы посадили ее под замок в вашей спальне и приставили часового, милорд, — сказал Гай вполголоса. — В данный момент она выглядит вполне нормально, но только сумасшедшая могла додуматься до такого. Я видел происходящее собственными глазами: Алис выла и билась как бешеная и кричала, что хочет убить Кейдре. Бельтайн и Ательстан могут это подтвердить.

Рольф приказал Гаю оставаться в зале, а сам отправился наверх, стараясь обуздать бушевавший в груди гнев. Алис окончательно распоясалась и должна получить по заслугам.

Войдя в спальню, он кивком отпустил часового. Алис тут же вскочила и хрипло воскликнула, заламывая руки.

— Они нарочно возводят на меня напраслину! Я сама не знаю, что на меня нашло! Клянусь вам, милорд, у меня и в мыслях не было выбрасывать ее из окна!

— Завтра утром ты покинешь Эльфгар, — отчеканил Рольф. — Я разрешаю тебе взять с собой все, что пожелаешь.

— Куда вы меня отправляете? — в ужасе вскричала Алис.

— Во Францию, миледи, в монастырь Святого Джона.

— Это… это надолго?

— В монастыре у тебя будет достаточно времени, чтобы раскаяться в своих поступках — если, конечно, возникнет такое желание. Если же нет… — Он равнодушно повел плечом. — По крайней мере там ты не сможешь больше пакостить ни своей сестре, ни кому-либо еще.

— Но все-таки… как долго я там пробуду?

— Пока не состаришься!

— Нет, не может быть! Вы не посмеете так со мной поступить!

— Еще как посмею! Никто не помешает мне проучить строптивую жену, отправив ее в монастырь! Я предупреждал тебя, но ты не пожелала воспринимать мои слова всерьез. Окажись на твоем месте кто-то из моих людей — он давно был бы с позором изгнан. Уложи свои вещи, Алис, и приготовься к отъезду.

Рольф остался в своей спальне один, а Алис под конвоем перевели в старый дом. Судя по тому, что его гнев все еще не утих, он не сумел вырвать продажную шлюху из своего сердца и теперь снова и снова проклинал свою слабость. Ему нужна была женщина, и мысль о том, что пышнотелая рыжеволосая красотка находится совсем близко, за стеной, буквально сводила его с ума.

Наконец, не выдержав, он ворвался к ней в комнату.

Кейдре спала, уютно свернувшись калачиком. Эта знакомая поза — сколько раз он любовался ею — заставила его замереть на месте. И все же он сумел подавить в себе вспышку непрошеной нежности, после чего ярость разгорелась в нем с новой силой.

— Проснулась, ведьма? — Он рывком повернул ее к себе лицом.

Кейдре охнула от неожиданности.

— Вот и хорошо. — Рольф выпрямился и расстегнул штаны. Кейдре снова охнула при виде его огромного, переполненного кровью копья. — Мне нужна шлюха. Давай заголяйся!

Она не шелохнулась. Тогда Рольф сам опрокинул ее на спину и рывком раздвинул ей ноги, стараясь действовать жестоко и грубо. Он был совершенно не готов к тому, что ласковые руки обвили его за шею, а в ушах зазвучал страстный шепот:

— Возьми меня, возьми! Я никогда ни в чем тебе не откажу!

— Попробовала бы ты мне отказать, шлюха! — рявкнул он, стараясь не поддаваться на ее колдовские уловки.

Кейдре всхлипнула, почувствовав его в себе. Она была совершенно не готова к этой близости, но ведь Рольф нарочно хотел причинить ей боль. И все же он замер на миг, позволяя ей опомниться от первого шока.

Она погладила его по спине и поцеловала в щеку.

— Не надейся меня одурачить! — Он снова и снова вонзал свое копье, и Кейдре отвечала ему так же неистово, всхлипывая и задыхаясь от наслаждения. О, как хорошо помнил Рольф эти звуки! Но ведь он вовсе не собирался делать ей приятное — просто хотел ею воспользоваться. Ему требовалось срочно выплеснуть куда-то избыток семени, и Кейдре была первой подвернувшейся под руку. Прежде он нарочно сдерживался, чтобы доставить ей как можно больше удовольствия, но теперь старательно подогревал себя, чтобы кончить как можно быстрее. Ему это удалось.

Рольф моментально поднялся и с холодной улыбкой застегнул штаны. По ее замутненному взору он отлично видел, что Кейдре была лишь на полпути к блаженной разрядке. Значит, он преуспел вдвойне: получил от нее то, что хотел, а ее оставил с носом.

— Отныне ты будешь не просто моей пленницей, — заявил он, не спеша разглядывая ее откровенную позу. Она лежала неподвижно и даже не пыталась опустить задранный до пояса подол. — Ты будешь моей подстилкой, моей шлюхой, и я буду пользоваться тобой всякий раз, как только почувствую в том нужду. По-моему, это именно то, что ты заслужила!

— Тебе все равно не удастся разбудить во мне ненависть! — прошептала Кейдре, обратив на него широко распахнутые, полные слез глаза.