И еще раз улыбнувшись своим мыслям застенчивой улыбкой, он двинулся в обратный путь.

– Ах, черт,– внезапно вспомнил Раджив,– я ведь так и не спросил, что за кусок глины они мне сунули при знакомстве.

На плечо Раджива сел крупный попугай. Одной лапы у него не было, а на второй болтался обрывок веревки. Сложив крылья, он повернул голову к уху отшельника и доверительно сообщил: «Харакири! Всем харакири, болваны!» Потом взлетел и, набрав высоту, уже во весь голос оповестил о харакири джунгли.

На толстом суку мангового дерева сидел павиан в надвинутой на глаза фуражке Кузнецова. Он задумчиво проводил взглядом улетающего в сторону заката попугая, раскрыл в руке веер, разрисованный розовыми цветами, и начал им лениво обмахиваться. На джунгли опускались сумерки. Звери выходили на водопой. И где-то далеко, одолев половину пути, все еще неутомимо шел по кругу мудрый Хатхи, а голодный Хирли, проклиная свою несчастную карму, задумчиво жевал у него на спине бетель и думал о вечном.

* * *

Карусель опустилась на песок, и великолепная тройка разом облегченно вздохнула.

В Аркаиме стоял тихий безветренный вечер. Мягко плескалась вода у пристани, вдалеке, на спортивной площадке, играли в волейбол дружинники. Цвела сирень. Озабоченный Хохел трудолюбиво что-то пропалывал в огороде, а Владимиров истошно орал из окна своего кабинета, второй час разыскивая дежурного Петруху.

Солнышко неспешно катилось на запад, чтобы привычно взойти поутру на востоке; Малюта и Илья почти бежали к разведчикам по желтой кирпичной дорожке, а они спокойно сидели себе, сидели и наслаждались покоем.

– Странная какая-то чаша,– недоуменно обратился Лева, поворачиваясь к Кузнецову и протягивая руки. В левой руке у него был богатый, усыпанный каменьями золотой оклад-подставка, а в правой – вынутый из оклада сосуд из грубо обожженной глины, каких и сейчас полно по русским деревням.

– Чаша Грааля,– пояснил Скуратов, взобравшись на карусель, крестясь и бережно принимая сосуд.– Везет тебе, Левка. Премия из Главка обеспечена.

Скуратов, поддерживаемый Ильей под руку, осторожно слез с помоста на песок и медленно, стараясь не оступиться, пошел к расположению отряда.

– Привет, мужики,– прогудел Илья, оглядываясь на удаляющегося Скуратова и доставая из широких карманов фляжку и пригоршню граненых стаканчиков.– А я письмо от сына получил!