— Поехали! — сказал Беар. — Мы сделали все, что могли. Даймонд повернула лошадь и устремилась следом за мужем.

Какое-то время они ехали молча, от усталости забыв о своих распрях. Она едва сознавала, что Беар ведет ее вниз, в неглубокий овраг, края которого поросли кустарником, окружающим горстку деревьев. Беар остановился на опушке и спешился. Жена тупо смотрела, как он привязывает свою лошадь и возвращается, чтобы помочь ей вылезти из седла.

Она взглянула на его закопченное лицо, в подсвеченные ночью глаза… такие любимые… такие родные… и все чувства, что копились где-то внутри, прорвались наружу.

— Ох, Беар… — По лицу Даймонд текли слезы. Он бережно снял ее с лошади и заключил в свои пылкие объятия. — Это я во всем виновата. Если бы я не пришла к ним… не уговорила подписать договор об аренде… если бы я не поехала за тобой в город и не сказала Бичеру…

— Ты здесь ни при чем, Даймонд. — Он погладил ее по голове.

Она прильнула к нему, зарывшись лицом в его пропахшую дымом рубашку.

— Я была слишком уверена в своей правоте! Мне надо было послушать тебя… — Слезы стояли в горле, мешая говорить.

Когда рыдания Даймонд смолкли, он отстранил ее от себя на расстояние вытянутых рук и улыбнулся. Глаза его странно блестели в лунном свете.

— Ты не виновата, Даймонд. Как ты не поймешь? Это все Бичер. Подлый, трусливый и непредсказуемый. Он уже подложил мне свинью и не должен был трогать Данверсов. Спор шел между ним и мной. Но Бичер решил, что, взорвав их ферму, он…

— Ударит по тебе, — сказала Даймонд, всхлипывая и вытирая мокрые щеки. Она подняла глаза и увидела в его взгляде страдание. — И почему я тебя не послушала? Я видела только одно: твою гордость и то, что ты не даешь мне участвовать в твоей жизни. Вот я и подумала: если я помогу тебе… ты увидишь, что я…

— Что я увижу? Что ты отличный железнодорожник? — Он печально покачал головой и погладил ее по щеке. — Если бы я поговорил с тобой, без крика, не топая ногами, как идиот, то ты бы, наверное, меня послушала. — Он скривился, как от боли. — Мне не надо было выяснять отношения с Бичером. Не надо было вызывать его на поединок и оскорблять перед его наемными бандитами. Я должен был послушать тебя…

Беар отпустил ее и отвернулся. Плечи его устало ссутулились. Он тяжело зашагал вниз по склону к ручью, текущему по каменистому дну оврага.

Даймонд пошла за ним. Он так же, как и она, принимал несчастье с Данверсами близко к сердцу и чувствовал себя виноватым. Опустившись на колени возле ручья, Беар начал передвигать камни, сооружая маленькую запруду. Даймонд поняла: он готовит им место для купания. Такое обычное действие при таких необычных обстоятельствах! В глубине души она поразилась: даже будучи усталым и расстроенным, Беар занялся тем, что у него получалось лучшего всего, — взял на себя заботу о других, стал налаживать и совершенствовать.

Именно это он и стремился делать всегда — строил железную дорогу, обустраивался сам и обустраивал других на враждебной, суровой земле.

— Беар? — Она прошла по траве к берегу ручья и села рядом с ним коленями на камни. Он застыл от ее прикосновения и отвернулся. Но Даймонд не обиделась — она видела, как он страдает. А замкнутость и мужская решительность служили лишь щитом.

— Беар, — повторила она и взяла его за руку, — ты тоже не виноват. Ты сделал все, что мог. Ты начал строить железную дорогу и трудился изо всех сил — вопреки всем обстоятельствам.

— Да, я трудился. И труды мои пропали даром, — прохрипел он.

— Неправда!

— Правда! — Он обернулся к ней. Глаза его сверкали, а на испачканных сажей щеках блестели влажные полоски. — Я топал ногами, кричал, бушевал… Я вел себя как тиран. Если бы я мог, то проложил бы эту колею своими собственными руками! Я никому не разрешал мне помогать — даже Холту, а ведь он три года был моим партнером! Послушай я его, и мы бы уже давно получили ссуду, построили железную дорогу и с прошлого лета пустили по ней поезда. Но все решения принимал я сам. Мне надо было лично проверить каждую закорючку подписи, каждый болт, каждый кусок рельсов. — Теперь, когда на него снизошло осмысление происходящего, он уже не мог удержать это в себе. — Я строил не железную дорогу, милая, я строил монумент собственному самолюбию!

Не желая видеть то отвращение, которое неминуемо будет написано на лице жены, Беар вскочил и побрел назад, к лошадям. Даймонд поднялась, догнала его и остановила, встав у него на пути.

— Ты прав… ты был самолюбивым, независимым и чертовски упрямым. Ну и что? Это ни для кого не новость, Беар Макквайд, тем более для меня. Да, у» Монтана сентрал энд маунтин» было чертовски много неприятностей. Но ты не виноват ни в одной из них, не говоря уж про случай с Данверсами. Только что ты сказал мне, что все дело в Бичере, и это действительно так. Он хотел остановить тебя, помешать тебе строить твою мечту. Ты имел все основания бороться за эту мечту, и бороться любыми средствами. Я ошибалась, Беар. Бывают моменты, когда ты должен защищать себя и свое дело. Даже с помощью силы. Даже вопреки женщине, которая любит тебя всем сердцем, но лезет куда не следует!

Даймонд поняла, что кричит на мужа и трясет его за руки. Зажмурившись, она отпустила Беара.

Ее слова поразили его. Как она может стоять здесь, смотреть на него такими любящими глазами, несмотря ни на что?

Как она может его любить, когда он столько раз ее обманывал, подводил и разочаровывал? Его железная дорога лежала в руинах, ив таких же руинах лежала их совместная жизнь. Но она была здесь, рядом и признавалась в любви…

— Кто сказал, что тебе не следует лезть в мои дела? — спросил он, сжав кулаки.

— Ты. — Она подняла глаза.

— И ты меня послушала?

— Ты что, забыл? Я же «добрая душа»и всем верю. — Он смотрел на лицо жены, сияющее под слоем копоти и грязи, на полосы, оставленные слезами на ее щеках, и в душе его росла боль. Она его любит! И не важно, достроит ли он свою проклятую железную дорогу, докажет ли ей, что чего-то стоит. Она любит его таким, какой он есть, — гордым и упрямым, самолюбивым и властным…

— Но я же просто болван. Ты не должна была меня слушать.

— Ты кричишь. Не слушать тебя невозможно. — Напряженные губы расплылись в слабой и дразнящей улыбке. — Как невозможно тебя не любить. Я пробовала, поверь.

Он почувствовал неожиданное и совсем незаслуженное тепло, возникшее в опустошенной душе. О Господи, только бы не опоздать!

— Впусти меня в свою мечту, Беар, — прошептала она еле слышно. — Впусти в нее всех нас. Мечта, которая вмещает только одного человека, не заслуживает долгого внимания. В мечте должно быть место для многих людей… особенно для тех, кто тебя любит.

Она стояла в лунном свете, и глаза ее сияли. Она предлагала ему всю себя — свою надежду, свою веру и свою душу. Она любила его и готова была принять его мечту, сделав все возможное для ее воплощения в жизнь. Так же, как Холт. Так же, как все рабочие в его бригадах. Так же, как Данверсы. Эти люди были частью начатого им дела. И пока он этого не поймет и не позволит им стать полноправными партнерами, его драгоценная мечта никогда не станет явью.