– Не сомневаюсь, – буркнул Ремонтуар.

– Существует и «состояние номер три»? – спросила Фелка.

– Это предсказанная вычислениями сингулярность. Думаю, физически она нереализуема. Вся материя в области поля превращается в кванты поля, в фотоны. Рождается пузырь, заполненный чистым светом. Но такое едва ли возможно, поскольку предполагает сильное локальное нарушение закона сохранения квантового углового момента.

– А за ним, по другую сторону сингулярности? Существует ли «состояние номер четыре»?

– Думаю, не стоит забегать вперед. Пока мы исследовали свойства в определенном, имеющем ясный смысл пространстве параметров. Что дальше – сказать трудно, и вряд ли стоит строить гипотезы. Пока почвы для них слишком мало.

– И насколько надежна новая технология?

– «Паслен» пока единственный корабль, где она применена. В первом его вылете я опробовала подавление инерции. Уменьшила ее на небольшую, внешне незаметную, но достоверно определяемую по расходу топлива величину.

– А сейчас?

– Сейчас поле гораздо сильнее, чем в первом вылете. Теперь эффективная масса корабля – лишь одна пятая от той, с какой мы покидали Материнское Гнездо. Совсем малая часть звездолета находится вне поля. Но простое облегчение корабельной массы – малая доля возможного. Мы можем достичь гораздо большего, просто увеличивая интенсивность поля. – Скрипнув броней, Скади хлопнула в ладоши. – Вдумайтесь, Ремонтуар: мы способны уменьшать массы наших тел в сто раз – и развивать ускорения в сотню g! Если окажемся целиком в области подавления, сможем приспособиться к малой инерции – и достигнем крейсерской околосветовой скорости за пару дней. Субъективное время путешествия между звездами сократится до пары недель. Исчезнет необходимость в анабиозе! Представляете возможности? Галактика вдруг станет куда меньше и уютней, чем прежде.

Ремонтуар встал.

– Но развили вы эту технологию не ради освоения Галактики, – пробормотал он, опершись о стену.

Голова кружилась, как у пьяного. Он очень давно не чувствовал себя так плохо. Экскурсия оказалась исключительно интересной, но сейчас хотелось одного – поскорей вернуться туда, где кровь в теле поведет себя, как ей предназначено природой.

– Ремонтуар, я не уверена, что понимаю вас.

– Эта технология – на случай появления волков. Создана по той же причине, что и эвакуационный флот.

– К чему вы клоните?

– Вы искали средство удрать, на тот случай, если не сможем отбиться.

Клавэйн пробудился от искусственно вызванного сна. Открывать глаза не хотелось – так заманчиво снова забыться, продолжить чудесную прогулку по шотландскому лесу под дождем. Но старые безжалостные солдатские инстинкты заставили взбодриться, разобраться, в чем дело. Засыпая, он наказал корвету не будить, иначе как при поступлении важных известий или возникновении угрозы. Быстрый анализ ситуации показал: налицо угроза. И какая!

Погоня. Требовалось разобраться, кто или что его преследует.

Он зевнул, почесал в пышной бороде. Увидел свое отражение в окне кабины и слегка встревожился: налитые кровью глаза, волосы колтуном – ни дать ни взять псих-отшельник в пещере. Приказал корвету выключить тягу на несколько минут, подставил ладони под кран, поймав крупные амебообразные капли. Искусно пришлепнул их к лицу, смочил волосы, пригладил бороду. Снова посмотрелся в окно. Облик выиграл совсем немного, но, по крайней мере, на свирепого маньяка Клавэйн уже не был похож.

Он отстегнулся, занялся приготовлением завтрака. Из опыта знал: приключающиеся в космосе неприятности делятся на две категории. Первая убивает на месте, и обычно без предупреждения. Вторая оставляет вдоволь времени поразмышлять над бедственным положением, даже если выхода нет в принципе. Разбудившая неприятность, пожалуй, может подождать, пока Клавэйн насытится и выпьет кофе.

Он включил музыку. Кабину наполнили звуки неоконченной симфонии Квирренбаха. Потягивая кофе, Клавэйн просмотрел бортовой журнал. С удовольствием, хотя и без удивления, отметил: на всем протяжении пути от кометы корвет функционировал безукоризненно. Топлива вполне хватит, чтобы добраться до Ржавого Пояса и выйти на орбиту Йеллоустона. Так что проблема не в корабле.

Как только бегство стало очевидным, из Материнского Гнезда полетели максимально сфокусированные сообщения. Корвет их записывал и расшифровывал.

Клавэйн надкусил гренок и приказал:

– Воспроизводи в порядке получения и сразу стирай.

Да, о содержании первых посланий можно догадаться без труда. Материнское Гнездо умоляет развернуться и лететь домой. Сочленители еще соблюдают вежливость, делают вид, что у него может быть уважительная причина для поступка, который однозначно выглядит попыткой дезертирства. Но ни искренности, ни надежды на успех не ощущалось. Затем уговоры прекратились и пошли угрозы.

Из Материнского Гнезда вылетели ракеты. Клавэйн поменял курс, сбил их со следа и решил, что с опасностью покончено. Корвет быстроходный, в пределах системы его ничто не догонит.

Однако новая серия посланий исходила не из Материнского Гнезда. Их источник находился невдалеке от Гнезда, всего в паре угловых секунд, и частоты сдвигались в синюю сторону – передатчик двигался, ускорялся.

Клавэйн прикинул ускорение: полтора g. Загрузил данные в тактический симулятор. Получил ожидаемый результат: корабль с таким ускорением не догонит корвет в пределах системы. Тогда позволил себе расслабиться, раздумывая, на что же надеется преследователь. Может, всего лишь хочет произвести впечатление, показать, что Материнское Гнездо не смирилось и прилагает все усилия? Но не в характере сочленителей растрачивать ресурсы попусту, тем более на бессмысленные жесты.

– Воспроизводи дальше! – приказал он машине.

Формат следующих посланий был аудиовизуальным. Посреди кабины возникла голова Скади, окруженная размытым овалом фона. Она говорила вслух. Понимала, что Клавэйн теперь не позволит ей прямого контакта с разумом.

– Здравствуйте, Клавэйн! Пожалуйста, выслушайте внимательно. Как вы уже могли догадаться, мы летим за вами на «Паслене». Должно быть, вы рассчитывали на невозможность догнать вас или приблизиться на расстояние выстрела. Расчет неверен – мы ускоряемся, причем постоянно. Равномерно увеличиваем тягу. Если сомневаетесь, определите доплеровский сдвиг наших сообщений.

Лишенная тела голова замерла, затем пропала.

Клавэйн изучил следующее сообщение, отправленное спустя полтора часа. Его сдвиг соответствовал ускорению в два с половиной g.

– Клавэйн, сдавайтесь немедленно, и я гарантирую вам справедливый суд. Вы не можете выиграть!

Качеством послание не отличалось: голос звучал странно, механически. Наверное, сжатие записи при декодировании сделало образ практически статичным, двигались только рот и глаза.

Следующее послание: три g.