Берн пожал плечами.

— Кроме обмана и воровства? Ложь.

— А драки? — предположил маркиз. — Пьянство? Обольщение?

Берн усмехнулся:

— На этом список заканчивается.

— Знаю, что вы проявляете интерес к моей сестре. — Джейсон откинулся на спинку кресла и перешел к главному. — Не забывайте, однако, что она отчаянная кокетка и обожает кружить головы мужчинам. Не советую принимать ваши отношения всерьез.

— Разве? — ответил Берн. — Но кому-то ведь все равно придется.

— Моя сестра — дочь герцога, и привыкла поступать так, как считает нужным, но в то же время отлично понимает, что рано или поздно свяжет судьбу с аристократом. Ну а я не позволю летнему увлечению встать ей поперек дороги. Она всего лишь проводит с вами время, и не больше.

— Если так, почему вы считаете необходимым меня запугивать?

— Потому что в ее интересах обязан предупредить вас об обстоятельствах. — Маркиз пригубил бренди. — И в ваших интересах тоже.

Берн опустил стакан.

— В моих интересах? В каком смысле?

— Возможно, вы захотите найти жилище в менее удаленном от мира уголке, тем более что я собираюсь реинтегрировать дом вдовы Лоу в собственную недвижимость. Думаю, пятьдесят тысяч фунтов позволят вам уехать достаточно далеко.

Оба отлично понимали, что старая хижина на берегу озера не стоила и пяти тысяч.

Берн изумленно вскинул брови:

— Но, милорд, что же я буду делать со ста тысячами фунтов?

— Не жадничайте, — раздраженно возразил маркиз. — Я предлагал пятьдесят — огромную сумму, достаточную, чтобы купить даже коттедж.

— Понимаю, что сумма огромная, и я вовсе не жадничаю. Просто я занялся арифметикой. Понимаете ли, — Берн высокомерно улыбнулся, — у меня уже есть счет в банке как раз на пятьдесят тысяч. Если я не потратил эти деньги, то куда же дену еще столько же?

— Но… неужели жизнь в этой конуре вас устраивает? — воскликнул Джейсон.

В ответ Берн лишь пожал плечами.

— В армии я очень хорошо справлялся с обязанностями. А теперь… — Он наклонился к собеседнику и заговорил без тени иронии: — А теперь все, что происходит между мной и вашей сестрой, имеет отношение исключительно к нам и больше ни к кому. И ни в коей мере не подходит под определение недостойного или предосудительного поведения — ни с моей точки зрения, ни с точки зрения леди Джейн. — Он посмотрел на маркиза так, словно собирался пронзить его насквозь. — Отвратительно, что вы готовы с легкостью пренебречь ее интересами, как, собственно, уже и происходит. Говорите, что она привыкла поступать по-своему, но на самом деле давным-давно не позволяете ей даже вздохнуть свободно. Сегодня я пришел только потому, что хотел поддержать мисс Каммингс: на ее хрупких плечах лежит тяжкий груз, а вы ничего не делаете, чтобы помочь. Более того, уезжаете из дома, прячетесь, сваливаете на сестру все дела и заботы, избегая даже самых простых решений. Праздность — вот в чем заключается ваше недостойное поведение.

— Кто дал вам право меня судить?! — Джейсон возмущенно вскочил. — Я приехал сюда из Лондона по настоянию Джейн, отказавшись от собственной жизни…

— От какой жизни? — уточнил Берн. — От прогулок верхом? От попоек с друзьями? Но этим вы благополучно занимаетесь и здесь.

— Я всего лишь пытаюсь хотя бы немного разнообразить существование, — обиженно возразил Джейсон. Как случилось, что разговор принял столь неприятный оборот? — Молодость проходит быстро.

— Во время первой встречи я посоветовал вам быстрее повзрослеть, помните? — Берн пожал плечами. — Наверное, вы забыли — у пьяных короткая память. Ну так взрослейте сейчас. Займите собственное место в жизни. Молодость уже прошла — пора стать мужчиной. Ради отца. Ради сестры. — Он помолчал и, обращаясь к самому себе, добавил: — То же самое сделаю и я. — Берн залпом осушил стакан, встал и направился к двери. — Благодарю за обед. Боюсь, мне пора.

Джейсон остался в одиночестве. Суровая правда колола глаза, но убедительных доводов в собственную защиту почему-то у него не нашлось.

Джейн отличалась острой любознательностью, нередко переходившей в откровенное любопытство, недостойное благородной леди. Уложив отца и убедившись, что Нэнси справится с любыми непредвиденными трудностями, она побежала в свою комнату, к камину, надеясь через трубу подслушать разговор в гостиной.

И не напрасно.

Вторую половину дня и вечер она провела в состоянии благоговейного ужаса: после вчерашнего резкого объяснения Берн отважно ступил на неведомую территорию и, разоблачив притворство, соединил два мира, между которыми Джейн так старательно возводила стену. Но самое удивительное заключалось в том, что мистер Уорт безупречно вписался в картину жизни коттеджа. Как бы трудно ему ни пришлось, он ни разу не выдал напряжения и с начала до конца держался с уверенным достоинством. К отцу отнесся с пониманием и сочувствием, однако без тени унизительной жалости. Гостей очаровал общительностью и чувством юмора. Попал в самое тяжелое и суматошное время — в разгар подготовки к балу, и, вместо того чтобы улизнуть, как это сделал бы на его месте любой здравомыслящий человек, немедленно вник в процесс и трансформировал вселенский хаос в видимость порядка. Не поленился оценить настроение Джейн и заполнил собственным присутствием пустоты, о существовании которых она даже не подозревала, сумев при этом остаться самим собой. Сегодня в Коттедже появился не просто человек, твердо решивший заслужить расположение хозяйки и понравиться родным, а настоящий герой — Берн Уорт.

Джейн опустилась на колени возле пустого холодного камина и, замерев в неподвижности, выслушала весь разговор с начала и до конца: презрительный тон и меркантильная попытка брата откупиться заставили покраснеть от стыда, в то время как полный достоинства и благородства ответ Берна вызвал искреннее восхищение. Слушая его слова, она наконец все поняла.

Поняла, что любит.

Голоса постепенно стихли — должно быть, джентльмены отошли от камина. Хлопнула дверь гостиной. Джейн поспешила из комнаты.

В тот момент, когда она оказалась на площадке лестницы, Берн уже стоял на крыльце.

Надо было бежать следом и постараться догнать прежде, чем он успеет уехать домой. И все же она стояла неподвижно и смотрела на входную дверь, чувствуя, как любовь разрастается и подчиняет душу.

Из гостиной вышел погруженный в мрачную задумчивость брат и властно обратился к одному из слуг:

— Срочно пришлите мистера Хейла и мистера Торндайка. Я буду ждать в библиотеке.

— Сию минуту, сэр, — с поклоном ответил слуга. — Прикажете сообщить, с какой целью их вызывают?

— Чтобы они немедленно представили все хозяйственные счета. В конце концов, они для этого сюда приехали!

Джейсон скрылся в библиотеке, а слуга вышел в сад.