Между тем люди за стенами закусочной суетились как при столпотворении. Вызывающе одетые взъерошенные девицы в туфлях на платформах. Старомодные джентльмены, обвешанные покупками. Детишки на закорках. Молодые пары, держащиеся за руки. Только Джен и Мак, высокие иностранки, выделялись из толпы. Светящиеся надписи, рекламирующие спортивные товары таких фирм, как «Адидас» или «Найк», — капля в море китайских иероглифов — были единственным признаком американизации. Вывески и запахи разительно отличались от тех, с какими Мак приходилось встречаться во время многочисленных путешествий по Северной Америке и Европе. Она наслаждалась экзотической атмосферой, жалея о том, что никогда не забиралась восточнее Стамбула. Подумать только, чего она себя лишила!

Мак почувствовала на себе пристальный взгляд Джен.

— Мак!

— Да? — с набитым ртом промычала она.

— Вчера вечером я слышала, как Шон спрашивал тебя о судебном процессе. Это ведь была ты, верно?

Мак похолодела:

— Г-м, да, я. Тебе нравится суп? — Она без малейшей надежды на успех попыталась сменить тему разговора.

— Хороший суп. — Джен смущенно отвернулась. — Тебе, наверное, было очень страшно, — опустив глаза, пробормотала она.

— Да. Веселого было мало. Чем меньше я об этом думаю, тем лучше. По правде говоря, последние года два были паршивыми, и я надеюсь, что теперь удача мне улыбнется.

— Ты всегда такая приветливая и улыбчивая. Никогда не догадаешься.

Не все шрамы заметны глазу, хотела ответить Мак, но передумала. Она не пала жертвой Эда. Ей повезло. Все, пора менять тему.

— Что собираешься делать? — спросила Джен.

— С чем?

— У тебя в Австралии парень? Мак, что с тобой?

— Да. Извини. — Она с трудом проглотила болезненный комок в горле, медленно, глубоко вдохнула. Лапша больше не привлекала ее. Аппетит совсем пропал. — Парень, с которым я встречалась в Австралии, — детектив. Одно время у нас с ним был роман, но теперь все кончено.

На Макейди нахлынула печаль. Ее и Энди соединяла тонкая, но прочная нить, пусть приносящая только разочарования и неудобства. Мак не могла отрицать, что ее тянуло к Энди с самого начала, и она не могла не думать о нем. В гостинице в Дабл-Бэй Мак часами тревожно дожидалась встречи с ним, чтобы попрощаться навсегда. Что это значит? Почему он до сих пор так сильно притягивает ее?

Я вижу тебя.

Смотрит ли на него Макейди? Ждет ли, когда он подойдет и возьмет ее?

Я вижу тебя, Макейди.

Ты чувствуешь, что я рядом?

Эд Браун смотрел на Макейди с противоположной стороны улицы. Она сидела в маленькой закусочной рядом с ночным рынком. Он заметил ее в переполненном вагоне метро и шел следом за ней через всю станцию Монгкок. Макейди с ее пышной гривой белокурых волос, словно маяк, выделялась среди аборигенов. В закусочной Эд видел ее как на ладони. Она принадлежала ему.

Ты моя. Чувствуешь это? Моя!

Макейди ужинала с незнакомой Эду молоденькой девушкой. Он задумался: откуда они знают друг друга? Коллега по работе? Подруга из Канады? Эд проследил за Макейди от самых дверей ее модельного агентства, где она встречалась с этой девушкой. Здесь все в порядке. От девушки избавиться легко. Солнце село, и все складывается как нельзя лучше. Он добрался до нее. Его терпение вознаграждено, как и предполагалось. Он никогда не боялся, что не сможет ее отыскать. Это было только вопросом времени. Эд знал, что рано или поздно найдет ее агентство. Знал, что оно станет ключом к поимке Макейди. Неважно, куда она отправится, он найдет ее всюду, потому что таково ее предназначение. Она принадлежит ему.

На улицах по-прежнему толпились люди, несмотря на то что на город опустилась ночь. Но для него не имело значения, сколько людей вокруг, — никто из них не обратил внимания на Эда Брауна. Для всех он по-прежнему оставался Мистером Целлофаном. Незапоминающаяся внешность служила ему плащом-невидимкой, и он умело этим пользовался. Он растворялся в любой толпе.

Макейди, ты знаешь, что ты моя.

Ожидает ли она его? Должен ли он подойти и завладеть ею?

— Эд, дорогой.

Эд в испуге обернулся.

Перед ним стояла Тюремщица.

Нет!

— Не могу поверить, что нашла тебя, любимый. Это удивительно! — проворковала она. На Сьюзи были кроссовки, джинсы и майка, а на спине — рюкзачок. В руках она держала пластиковый пакет и бутылку минеральной воды «Эвиан». Верхнюю губу покрывали капельки пота.

— Что ты тут делаешь?! — резко спросил Эд.

Она все испортит!

— Ходила за покупками. Вот, купила эти знаменитые яичные пирожные с заварным кремом. Кажется, они называются «даан». Они та-а-а-кие вкусные. — Сьюзи достала из пакета одно пирожное и протянула ему. Огорошенный Эд взял его.

Как Тюремщица может быть здесь, когда его трофей сидит прямо перед ним?! Как?!

— А ты чем занимался, милый? Осматривал достопримечательности? — Она растерянно посмотрела на его руки: — Дорогой, зачем ты надел перчатки?

Эд тоже посмотрел на свои руки. Подозрительно носить во влажном и знойном Гонконге кожаные перчатки, но для его целей они были просто необходимы. Естественно, он не мог объяснить этого Сьюзи.

— Да, я просто… да, осматривал достопримечательности, — с опаской пробормотал он.

Избавься от нее. Сейчас же избавься от нее.

— М-м-м, здесь столько всего можно купить, — прочавкала Тюремщица с набитым ртом. — Хочешь водички? — Она протянула ему бутылку.

— Нет, спасибо.

Сьюзи сделала большой глоток из бутылки своими ужасными узкими гадкими губами и сунула ее в один из карманов рюкзака. — По-моему, здесь ужасная влажность! Я весь день потею.

Сделай что-нибудь. Избавься от нее.

В голове Эда мгновенно созрел план. Он запихнул маленькое пирожное в рот целиком и рукой в кожаной перчатке стиснул запястье Тюремщицы.

— Милая, я хочу тебе кое-что показать! — Эд потащил ее за собой. — Я собирался сделать это позже, но сейчас самое удачное время.

— Правда? — Она улыбнулась своим гадким птичьим ртом, испачканным крошками от пирожного.

— Да, — подтвердил он. — Я думал сделать тебе сюрприз, но, дорогая, не могу больше ждать.

Эд потащил ее сквозь толпу, несколько раз оглянувшись назад, чтобы сориентироваться и убедиться, что Макейди не покинула закусочную. На улице ее не оказалось. Наверное, она пробудет там еще какое-то время, подумал он. Она почти ничего не съела.

Скорее избавься от Тюремщицы, избавься от нее, избавься, избавься, избавься…

Он направился к ресторану за полквартала оттуда, с выставленными на витрине жареными утками, подвешенными за лапы. Ресторан был набит битком, но, проходя мимо чуть раньше, Эд приметил пустынный узкий переулок, где устроили свалку. Наверное, он подойдет для того, чтобы они могли уединиться. Они вошли в переулок. Дурацкая улыбка словно приклеилась к лицу Сьюзи, и, заведя ее в темный угол, Эд остановился.