— Я только молока возьму и котлету, — сказала Алиса.

Отец ничего не ответил. Он очень спешил дописать статью.

Гном Веня, увидев, что Алиса положила на тарелку кроме котлеты еще половину свежего огурца, три черешни и конфету «Мишка на Севере», обрадовался.

— Молодец, — сказал он. — Я к тебе буду ходить обедать. По субботам. Или чаще.

Он принялся за еду, и удивительно было, как много в него помещается. Живот гнома раздувался на глазах, но это его совсем не беспокоило. Он ел быстро, иногда предлагал кусочек Даше, но кукла есть, разумеется, не хотела, и поэтому гном все съел сам. Наевшись и выпив полстакана молока, Веня расстегнул свой широкий пояс, приказал Алисе перенести себя на диван, улегся и сказал:

— Пришел я к тебе по делу. В заповеднике творятся страшные преступления. Если ты нам не поможешь, все погибло.

— Но что за преступления?

— Сейчас расскажу. Посади рядом со мной Дашу. Я без нее скучаю.

Алиса послушно перенесла на диван куклу. Гном обнял Дашу за плечи, и Алиса еле удержалась, чтобы не рассмеяться. Уж очень смешная получилась компания: растолстевший после обеда гном в высоком красном колпаке, синей курточке и зеленых штанах, с длинной рыжей бородой, а рядом кукла Даша, розовая, голубоглазая, желтые косы в разные стороны.

— Рассказывай дальше, — попросила Алиса.

— Сейчас, — ответил гном. — Не дергай меня. Лучше полюбуйся, какой у моей Дашеньки цвет кожи. Она ничем не болела?

— Я уж не помню, — сказала Алиса. — Вроде бы у нее была скарлатина, а может быть, свинка.

— Это не заразно?

— Я пошутила, — сказала Алиса. — Разве ты не знаешь, что куклы не болеют?

— Другие, может, и не болеют, — сказал гном, — а моя слабенькая, нежная. Непонятно, в чем душа держится.

Гном потрогал косичку Даши и добавил:

— Чудесные волосы. Моя тетя будет рада с ней познакомиться.

Алиса вздохнула. Так она никогда не дождется продолжения рассказа. А ей очень хотелось услышать, что же произошло в заповеднике сказок. Раньше она как-то не задумывалась, что заповедник сказок — место необыкновенное. Она привыкла к тому, что в Москве есть места, куда надо ходить, потому что там интересно. В Москве есть Космозо — зоопарк для космических зверей, в котором работает отец. Ботанический сад, заповедник сказок. Третьяковская галерея, кукольный театр и много всего еще. Правда, по Космозо и по Ботаническому саду можно гулять и смотреть на животных и растения вблизи, а в заповедник сказок входить нельзя, на него смотрят сверху, со специальной смотровой площадки, через подзорные трубы…

— Ты почему меня не слушаешь, ты почему отвлекаешься? — вдруг спросил строго гном Веня. — Тебе неинтересно?

— Я слушаю, — сказала Алиса.

— В заповеднике сказок созрел заговор, — сказал гном. — Понятно?

— А зачем заговор? — спросила Алиса.

— Цели его не ясны, — сказал гном. — Но, разумеется, они зловещие. Все заговоры зловещие.

— А кто же там заговаривается?

— Не заговаривается, а договаривается, — сказал гном шепотом. — Старик Кусандра договаривается, чтобы захватить заповедник. Ты видела, какой он неприятный?

— Кусандра мне не очень понравился, — сказала Алиса. — Он грубо обращается с драконом.

— Вот именно, — сказал гном. — Но это не самый главный его недостаток. А директора он опутал.

— Чем опутал? — спросила Алиса.

— Наш директор, — сказал гном, — много понимает в науке и отлично разбирается в сказках, но ровным счетом ничего не смыслит в житейских интригах. Он гуманист.

— Он кто? — спросила Алиса. К сожалению, слова «гуманист» она еще не слышала.

— Ясно, — сказал гном, обернувшись к Даше. — Они этого еще не проходили. Нехватка жизненного опыта.

— Я знаю много таких слов, которые тебе и не снились, — сказала Алиса.

— Допускаю. Но объясняю, — сказал гном. — Гуманист — это человек, который любит других людей.

— Правильно, — сказала Алиса. — Я слышала, но забыла. А что в этом плохого?

— Вообще-то неплохо, — сказал гном. — Но при этом надо уметь разбираться в людях.

— Ты слишком медленно рассказываешь, — сказала Алиса. — Уже полдня прошло, а ты мне ничего не рассказал.

— Рассказываю как умею. А ты меня перебиваешь. Не хочешь слушать, не слушай. Мы с Дашей уйдем.

Алиса не стала ему отвечать. Раньше она почему-то думала, что гномы добрые и работящие. Видно, ей не повезло. Ей достался очень сварливый гном.

— Иван Иваныч Царевич, — продолжал Веня, — доктор исторических и биологических наук, почетный член испанской и польской академий, а также Лондонского королевского общества, человек, который теоретически обосновал, а затем и практически нашел неизвестный раньше период в истории Земли, а именно легендарную эпоху, которая затерялась между третьим и четвертым ледниковыми периодами… Ты понимаешь, что я говорю? Или ты этого еще не проходила?

— Почти все понимаю, — сказала Алиса.

— Молодец. Так вот, этот человек, которым я горжусь, создатель первого в мире заповедника сказок, в личной жизни оказался тюфяком. И теперь никому не известно, где он, что с ним и вообще жив ли наш дорогой директор.

И вдруг гном разрыдался, борода его затряслась, из глаз покатились крупные слезы, из глубины его маленького тельца вырывались стоны.

— Ой, мы осиротели! — плакал он. — Ой, горе!

— Ну не надо так, — утешала его Алиса, — я тебе воды принесу…

— Нет, ты не понимаешь! — рыдал гном.

— Тогда я принесу компоту, — сказала Алиса.

— Компоту? Компоту можно.

Гном понемногу успокоился, а когда Алиса принесла чашку с компотом, он уже совсем перестал плакать.

Пока гном пил компот, Алиса спросила:

— Почему ты говоришь, что неизвестно, жив ли директор? Он на конференции, он заседает в городе Тимбукту. Может, тебе просто забыли об этом сказать?

— А кто тебе сказал, что Иван Иванович Царевич в городе Тимбукту? — спросил гном.

— Его помощник, старик Кусандра. Уж, наверно, он лучше тебя знает.

— Именно. Он-то знает лучше меня, — сказал гном, возвращая Алисе чашку. — И он знает, что директор ни на какую конференцию не ездил. О, ужас! Его заколдовали или заточили!

— Успокойся, Веня, — сказала Алиса. — Не может быть, чтобы кто-нибудь заколдовал доктора наук и директора. Этого просто не бывает.

— А почему? Почему заколдовать можно недокторов и недиректоров, а докторов и директоров нельзя?

— Никого нельзя. Да и потом, кто будет заколдовывать? И зачем?