Вкусы у него были самые простецкие: поднимаясь наверх, к императрице, он мог по дороге грызть яблоко, репу, редиску или чеснок – в общем, был сама непосредственность. Столь необычное поведение Потемкина шокировало иностранных дипломатов, но когда было нужно, Григорий Александрович являлся в военном мундире и вел себя чопорно. Задумавшись, что с ним случалось часто, он имел дурную привычку грызть ногти. За это Екатерина называла его «первый ногтегрыз в Российской империи».

Отношения Екатерины II и Потемкина строились не только на сексе, но и на восхищении умом друг друга, на обоюдном властолюбии и амбициозности. Екатерина всегда скучала без него. Писала: «Я скучаю безмерно. Когда я снова увижу Вас?» Она ревновала его: «Не удивлюсь, что весь город безсчетное число женщин на твой щет ставил. Никто на свете не горазд с ними возится, я чаю, как Вы…» Но она беспокоилась напрасно – Потемкин, будучи любовником Екатерины, ни разу ей не изменил. Потом такое бывало, но во время их близости – никогда.

В свою очередь, и Потемкин ревновал Екатерину, главным образом за прошлое: сначала к Васильчикову, потом и к другим фаворитам. Однажды он потребовал от нее полного отчета о своих бывших любовниках, заявив, что у нее их было пятнадцать человек, то есть обвинив ее в полной распущенности. Чтобы его успокоить, Екатерина написала «Чистосердечную исповедь» – удивительный документ для любой эпохи. Других примеров, когда государыня подобным образом давала бы объяснения по поводу своей интимной жизни, мы не знаем. Она описывает лишь четырех (из пятнадцати) своих любовников (какая скромница!) – Салтыкова, Понятовского, Орлова и Васильчикова. Об отношениях с первым и с последним она сожалеет. Это «чистосердечное признание» заканчивается словами: «Ну, Господин Богатырь, после сей исповеди могу ли я надеяться получить отпущение грехов своих. Изволишь видеть, что не пятнадцать, но третья доля из сих: первого поневоле, а четвертого из дешперации, я думала на счет легкомыслия поставить никак не можно, о трех прочих, если точно разберешь, Бог видит, что не из распутства, к которому никакой склонности не имею, и если бы я в участь получила смолоду мужа, которого бы любить могла, я бы вечно к нему не переменилась…» И так далее. Потом она признается, что считает неотъемлемым качеством своей натуры: «Беда та, что сердце мое не хочет быть ни на час охотно без любви». Короче – никакого распутства, но каждый час хочется любви. Поверил ли ей Потемкин? Как знать…

Екатерина искренне любила своего Гришеньку, в чем часто признавалась ему: «Я тебя люблю чрезвычайно…» или «….Я не нахожу слов тебе изъяснить, сколько тебя люблю». Она буквально не могла обходиться без него: однажды вечером, когда он не пришел, она встала, оделась и пошла в библиотеку к дверям, дожидаясь его; на сквозняке простояла два часа и «в печали вернулась в постель». Когда он был занят делами, она не решалась ему мешать и тайком подходила к двери его кабинета, при этом опасаясь столкнуться с кем-то из слуг или секретарей. Вот это любовь! Самодержица Всероссийская боится помешать своему подданному заниматься делами! Или вот такое письмо: «Нет уж, и в девять часов тебя можно не застать спящего, я приходила, а у тебя сударушка, люди ходят и кашляют и чистят, а приходила я затем, чтоб тебе сказать, что тебя люблю чрезвычайно».

Ходили слухи о необычайной величине мужского достоинства Потемкина, и даже о том, что Екатерина приказала сделать с него слепок. Все это чушь. В мужской среде бытует, конечно, поверье, что чем больше пенис, тем больше удовольствия он может доставить женщине. Однако любой сексолог скажет вам, что это не так – размер не имеет значения. Тем не менее рассказы о «славном оружии Потемкина» прочно вошли в петербургскую мифологию. Один из бытописателей Северной столицы рассказывает, как в конце XIX века художник Константин Сомов, сын хранителя Эрмитажа, принимал у себя своих друзей – М. Кузмина, С. Дягилева, А. Ахматову и других представителей богемы. Сомов рассказал, что его отец обнаружил в коллекции екатерининских времен великолепный слепок члена Потемкина. Гости не поверили ему, и тогда он пригласил их в другую комнату и показал фарфоровый слепок. Все были поражены. Позже эта «драгоценность» была возвращена в Эрмитаж, где, к слову сказать, ее больше никто не видел. Далее тот же автор в поисках потемкинской коллекции опрашивал многих хранителей Эрмитажа, однако никто из них ничего не знал о таком экспонате, и неудивительно. Сомов явно устроил розыгрыш, в связи с чем на память приходит другая история – с членом Григория Распутина. Однажды, еще в советские времена, журналист-международник Мэлор Стуруа посетил в Сан-Франциско дочь Григория Ефимовича. Они долго беседовали об ее отце, и в конце разговора Матрена Распутина, сильно смущаясь, показала ему в знак доверия шкатулку красного дерева, которую хранила как величайшую драгоценность. В этой шкатулке на бархатной подушечке лежал… член Распутина! Из объяснений Матрены следовало, что после убийства ее отца в 1916 году пенис был отрезан, забальзамирован и вывезен эмигрантами за рубеж. Спустя некоторое время он попал к ней. Однако при ближайшем рассмотрении оказалось, что «пенис Распутина» – неправдоподобно большого размера – есть не что иное, как… высушенный морской огурец! Совсем недавно в одном из медицинских центров Петербурга демонстрировался очередной «пенис Распутина». Уверяли, что настоящий. По-моему, он и сейчас там лежит в качестве наглядного пособия. В то же время известно, что революционные солдаты Временного правительства в 1917 году сожгли труп Распутина вместе со всеми его потрохами, и пенисом, в частности. Так что рассуждать о «славном оружии Потемкина» по меньшей мере глупо.

Потемкин с первых дней своего фавора стал помогать Екатерине в государственных делах. С одной стороны, ей была просто необходима надежная мужская рука, а с другой – она не хотела расставаться со своим возлюбленным. Однако Потемкин сразу же показал императрице, что его нельзя третировать, как какого-нибудь Васильчикова. В 1774 году он потребовал, чтобы Екатерина сделала его членом Государственного совета. Та ужаснулась – это очень не понравится канцлеру Панину. «Прекрасно. Тогда я ухожу в монастырь, – заявил Потемкин. – Я не хочу быть вашей содержанкой. Я хочу работать для славы России и своей собственной, и смею надеяться, что способен к этому не хуже других». Екатерина уговаривала его подождать, пока к его положению не привыкнут окружающие, но Потемкин и слушать ничего не хотел. Императрица проплакала всю ночь, а наутро Потемкин стал членом Совета и сенатором.

Постепенно в его руках сконцентрировалась огромная власть. Пугачевское восстание способствовало возвышению Потемкина и падению других авторитетов. За неудачу в покорении Пугачева он отправил Чернышева в отставку, а Алексея Орлова упек послом в Италию. В мае 1774 года Потемкин становится полным генералом (генерал-аншефом) и вице-президентом Военной коллегии. Еще в марте этого же года он назначается генерал-губернатором Новороссийского края, а также главнокомандующим иррегулярных (не имеющих правильной организации) войск – казаков, калмыков, черкесов и т. п. Потемкин становится немыслимо богат, и состояние его все увеличивается.

А теперь об орденах. Екатерина II следила за тем, чтобы Потемкин получал все возможные российские и иностранные награды, которые тогда лучше всего демонстрировали положение человека и его статус. Он получил русский орден Александра Невского и польский Белого Орла, присланный Понятовским по просьбе Екатерины, – и это помимо его боевых орденов. Надо сказать, что Потемкин испытывал детской восторг по поводу орденов, почти такой же, как Леонид Ильич Брежнев. Скоро в его коллекции будет и русский орден Андрея Первозванного, прусские Белого Орла и Черного Орла, датский Белого Слона и шведский Св. Серафима. Однако Франция и Австрия откажут ему в орденах Св. Духа и Золотого Руна, а английский король Георг III будет шокирован, узнав что Потемкин желает получить орден Подвязки.