К удивлению, откровенной враждебности я не встретил. Совсем наоборот, все были достаточно приветливы и отдавали дань моему благородству и смелости. Но при этом старательно обходили вопрос возмездия со стороны Фуа за смерть Жанны. Не знаю, что произошло на Большом совете, но очевидно, Мадлен удалось полностью погасить порывы своего дворянства отомстить франкам. А возможно, они были намеренной показухой. Хрен ее, средневековую знать, разберет.

После мы перешли к дамам, держащимся несколько в стороне от своих отцов, мужей и братьев. Женщины разбились на несколько компаний. Причем центрами этих компаний были матроны, обязательно солидные дамы, собравшие вокруг себя всю женскую молодежь.

Потенциальным женихом меня не посчитали: действительно, кому нужен не имеющий ничего, кроме сомнительного титула, бастард. К тому же Арманьяк. Поэтому мамаши особо не презентовали своих дочек. Но десяток вполне заинтересованных и довольно игривых взглядов я уловил. Хотя взгляды были очень мимолетные и завуалированные: матроны бдительно следили за обстановкой и не брезговали щипками и тычками для приведения своих дочерей к порядку.

Несколько женщин, по виду вполне благополучно находившихся замужем, а также несколько вдовиц вели себя более независимо и смело засыпали меня вопросами.

Дам в первую очередь интересовали подробности проникновения в замок Бюзе…

— Это так романтично…

— Опасно…

— Вам же пришлось снять свои цвета…

— Ах… это так мило…

— Ах… это так благородно…

Не впечатляют меня они…

Совсем…

Клуши.

Хотя вру…

Вдовствующая баронесса Кармен де Прейоль больше молчала, презрительно посматривая на кудахчущих дам, а меня откровенно осматривала своими карими, очень умными глазами. Как бы прицениваясь.

Совсем еще молодая женщина, где-то двадцати двух — двадцати трех лет, довольно рослая, красивая и статная. Абсолютно правильные черты лица, за исключением чуть приподнятой губы, обнажающей белые мелкие зубки, что придавало ей особое очарование. Баронесса была одета в белое и голубое, что символизировало одновременно преданность, справедливость, мудрость, ученость и чистоту, целомудрие и непорочность, а также некоторую степень отчаяния.

Обозначения цветов я запомнил еще с реконструкторского бала, где меня просветила одна очень раскованная участница в перерывах между буйными совокуплениями.

Особенно поразил и одновременно озадачил вопрос баронессы.

— Виконт, вы рассчитывали вернуться из замка? — с полностью серьезным лицом поинтересовалась молодая вдова.

— Конечно да, — ответил ей правду. — Устраивать глупое самопожертвование у меня намерений не было. Правда, тогда я точно еще не знал, как это сделаю.

Ответ разочаровал дам: им, конечно, хотелось услышать, что я рассчитывал себя куртуазно и благородно угробить.

Баронесса удовлетворенно кивнула своей очаровательной головкой и заявила:

— Без разума смелость и благородство ничего не стоят, — после чего отвернулась от зашушукавших дам.

Еще одна умная женщина… Похоже, в Средневековье они тоже не редкость. Надо взять ее на заметку. Как уже говорил, обожаю умных и красивых женщин.

Сенешаль мне нашептал, что она потеряла своего мужа на турнире всего через полгода после свадьбы. Сейчас владеет многочисленными землями, своими и доставшимися от мужа, неимоверно богата. Находится в доверительных отношениях с Мадлен. Можно сказать даже — ближайшая подруга, но при дворе постоянно не находится. Второй раз замуж не собирается, крутит носом. Слывет при дворе, среди дам, глупенькой, что как раз и свидетельствует о ее незаурядном уме.

Достойная женщина…

Церемониймейстер скомандовал снова садиться за стол.

Внесли вторую перемену блюд.

Затем третью, четвертую, пятую…

Объелся так, что на еду смотреть больше не мог. Потихонечку отщипывал божественный сыр морбье и прихлебывал местное шабли. Могу сказать честно и откровенно: особенным знатоком и гурманом себя не считаю, но сыры и вино в пятнадцатом веке — несравнимо лучше современных.

Наконец дело дошло до танцев.

Все перешли в танцевальную залу.

Сами средневековые танцы не оказались для меня откровением. Например, карол… или король, в общем — связанный названием с монархами, представлял собой обычный хоровод, в котором пары, покружившись в общем круге, менялись местами, изображая различные фигуры, при этом держась не за руки, а за платочки. Все очень манерно, степенно и целомудренно. Дамы позволяли себе только чуточку приподнять подол платья и позволить мужчинам поглазеть на их туфельки.

Не впечатляют меня подобные танцы. Хотя, в общем, смотрелось все неплохо, даже красиво. Будут у меня собственный замок и двор — обязательно продвину историю по части танцевального искусства.

Представил себе, как будут выплясывать кавалеры и дамы в своих нарядах джигу, и как нельзя кстати вспомнился эпизод танцев в фильме «Иван Васильевич меняет профессию».

Настроение поднялось само собой.

Вот бы на Русь попасть… Хоть послом каким заваляшеньким. Вот ей-богу буду себя там чувствовать уютнее…

Завертел головой, высматривая баронессу де Прейоль. С Мадлен ничего не светит, клятый Франсуа все малину испортил, так хоть за вдовушкой поволочусь…

Баронесса в танцах не участвовала, скромно беседуя с какой-то старушкой в черном платье и тоже с вдовьим чепцом на голове. Только собрался к ней подойти, как объявили какой-то луговой танец…

И в этом танце собралась участвовать сама Мадлен Французская!

Барон недвусмысленно подтолкнул меня в ее сторону.

Мадлен, смотря на меня, сделала шажок вперед…

Да я же не умею этот лужок танцевать!

Черт… а придется. Увидел спешащих к контессе кавалеров, в том числе и этого клятого д’Айю, и ухватился за выпущенный из рукава регины платок. С глубоким удовлетворением при этом заметив исказившееся в гневе лицо барона. Так тебе и надо, морда наглая.

Нет, все-таки положительно надо с него спесь сбить…

Регина слегка коснулась своими пальчиками моей руки, как бы одобряя решительность.

Ну, с богом…

— Ваше королевское высочество, вы не скомпрометируете себя танцем с Арманьяком? — поинтересовался я как бы невзначай, внимательно следя за движениями Мадлен и стараясь аккуратно повторять танцевальные па.

— В Фуа, виконт… — Мадлен, плавно разведя руки, сделала шажок от меня, — в Фуа только я решаю, кто и кого может скомпрометировать.

— Преклоняюсь пред вашими талантами, ваше королевское высочество, — поднял вместе с Мадлен руки, пропуская под нашим платком пару, идущую навстречу, — и не только пред талантами.