— Что?..

Джерри недоуменно вскинул голову. Он прослушал слова Фрэнка и теперь пытался восстановить их в обратном порядке, словно сматывая за кончик нитки клубок размотавшейся шерсти. Получилось; у него всегда была хорошая память.

— Мордой в решето, — огрызнулся Фрэнк. — Ну почему ты такой тормоз?

У него была настолько забавная — малиновая, облупленная и злая — физиономия, что Джерри лишь усмехнулся, пропустив «тормоза» мимо ушей. Если обижаться на каждого… как любит говорить Лили.

— Как она? — Фрэнк словно прочитал в его мыслях ее имя. И точно так же прочел ответ: — Спит?..

Пришлось кивнуть. Пришлось повторить:

— Спит.

Они оба синхронно взглянули на небо: солнце, пока еще белое и ослепительное, уже проглядывало сквозь листву на уровне нижних ветвей деревьев. Через какой-нибудь час наступит вечер, а потом, так быстро, что едва успеешь развести костер, — ночь. Хотя с костром сегодня, раз в Замке появились патрульные с Кордона, вряд ли получится… а, какая разница.

Лили спала уже почти целые сутки. Свернувшись калачиком у самой воды на берегу пруда. Безмятежно и беспробудно.

Будить ее пробовал Фрэнк — первый раз еще утром, перед завтраком; тогда Джерри чуть ли не волоком оттащил его подальше, свистящим шепотом уговаривая «дать ей наконец поспать хоть немного». Ближе к полудню он сам подошел к ней, присел рядом на корточки и осторожно, боясь напугать грубым вторжением в СОН, коснулся ее плеча.

Лили не шевельнулась. Он видел в профиль ее спокойное тонкое лицо: губы в полуулыбке, легкий румянец на щеке, перевернутое блюдце выпуклого века со светлой опушкой ресниц. Позвал ее негромко, не решаясь повысить голос, — а потом стиснул зубы и отправился на поиски Фрэнка. Не стал смотреть, как тот будет расталкивать Лили; уже потом, когда боксер опять куда-то исчез, не сказав ни слова, — вернулся к пруду и понял, что и у него ничего не вышло…

Сейчас Джерри сидел на траве неподалеку от беседки спящего мага. Отсюда было хорошо видно хрупкую фигурку около пруда: словно маленький ребенок ухнул в глубокий сон, наигравшись до смертельной усталости… До лица Лили уже дотянулись длинные тени от деревьев на том берегу.

— Надо перенести ее отсюда, — заявил Фрэнк. — В нашу беседку, на мой настил. Там по крайней мере…

— Замолчи, — неожиданно для себя грубо оборвал Джерри. Еще не хватало, чтобы он снова заговорил об этом. О своей идиотской гипотезе «хищной земли», заставляющей людей пускать корни, — такая могла прийти только в крепколобую боксерскую голову, не перегруженную мозгами. Он, Джерри, не желал в который раз выслушивать его бредни… особенно теперь.

И не собирался вспоминать о том, какой ужас накатил на него сегодня, когда, решившись было радикально будить Лили, он не сразу смог оторвать от земли ее руку… Она просто зацепилась рукавом за скрытую в траве длинную ветку упавшего дерева; Джерри определил это через несколько секунд, но сначала был ужас. Темный и бездонный, как ночной колодец.

— Сам заткнись! — парировал Фрэнк. — Я про тех парней с Кордона. Они же ее здесь в два счета найдут! И разбудят, не беспокойся… наверное. А она — ты ж ее знаешь! — она сразу ляпнет им про свои СНЫ…

Джерри молчал целую минуту. Потом вздохнул и признал:

— Ты прав.

Он действительно был прав — хотя вряд ли додумал до конца логическую цепочку; это сделал за него Джерри. СНЫ Лили, которые в провинциальном Порт-Селине вызывали разве что насмешки и издевательства сверстников, на территории секретного объекта автоматически становились частью военной тайны. Даже до простого патрульного дойдет, что он имеет дело с незарегистрированным аномальным явлением. Парни, на которых напоролся Фрэнк, доложат о нем своим командирам, те — вышестоящему начальству… И Лили — спящая, ни о чем не подозревающая, счастливая со своим принцем! — будет навсегда накрыта непрозрачным колпаком, как подопытная бабочка…

Она была легкая, словно былинка. Фрэнк, семенивший следом, время от времени заявлял о своем праве нести ее! — но пошел бы он подальше со своими правами… Пушистая голова Лили лежала на сгибе Джерриной руки, сомкнутые веки чуть-чуть подрагивали в такт его шагам. Но она крепко спала, она не собиралась просыпаться. У входа в беседку Джерри споткнулся, потерял равновесие и чуть было не уронил Лили; выпрямился в холодном поту — под непечатный словесный поток из уст Фрэнка за спиной. Однако она не проснулась, не пошевелилась во сне.

Джерри положил ее на скамью, вплотную к увитой плющом ажурной стене.

— Твои доски видно с противоположного конца поляны, — пояснил он, не дожидаясь протестов боксера. — А так ее трудно заметить, даже когда заглянешь в беседку. Если эти, с Кордона… сколько их было?

—Что?..

Во вскинутом взгляде Фрэнка было беспомощное недоумение, и Джерри усмехнулся. «Мордой в решето…» Нет, это вовсе не смешно. Просто он, недалекий крепыш, склонившийся над спящей девушкой, не в силах думать о чем-то, кроме жутковатого соседства тонких пальцев Лили с плетями плюща, цепляющимися за решетку белесыми воздушными корнями…

— Она проснется, — негромко сказал Джерри. — Завтра утром.

Фрэнк поднял голову.

— Трое, — невпопад ответил он. — Тот, который у них главный, потом ушел из Замка, я сам видел. Толстый тоже слинял сразу после него, а третий остался. Да, кстати… это же твой брат! Вот черт, и молчу ведь, как кретин, котелок совсем не варит… — Он со вздохом покосился на Лили. — Да, твой братан. Я не говорил ему, что ты тут, просто зарисовался, что знаю тебя.

Лицо спящей Лили пятнали размытые, продолговатые вечерние тени.

— У меня нет братьев, — равнодушно бросил Джерри, отводя лист плюща с ее щеки.

Боксер пожал плечами.

— Не знаю, может, двоюродный. В общем, тот пацан, который висит у тебя в хате на фотке. Его зовут… черт, помнил же, его толстый по имени называл… Филип, что ли?

Джерри выпрямился — медленно, с трудом, будто заржавевший складной метр. Больно ударился головой об арочный проем беседки.

Да нет, что за ерунда. Этого не может быть. — Феликс? — Просто так, для очистки совести.

— Фелике Ли?!

Он сидел на голой земле в стороне от тропы, съежившись, сгорбив угловатые плечи: огромная сине-оранжевая птица в темно-зеленых зарослях. Услышав шаги, поднял голову и оглянулся через плечо — но лицо дробили древесные тени, и Джерри никак не мог разглядеть его как следует, это лицо… Тот, в тени, посмотрел, кто идет, — и равнодушно отвел взгляд.

Джерри остановился, перевел дыхание; сглотнул так громко, что тот человек не имел шансов не услышать этого звука. И выговорил куда как тише, беззвучным шелестящим шепотом:

— Феликс?

Молчание. Только шорох листьев и далекий щебет полусонных пичуг.

Он снова сглотнул и набрал в легкие побольше воздуха: