прозрачную вязкую жидкость. — По праву истинное серебро названо в твою честь, госпожа Митриэль! Уверена, наугрим тоже величают сокровище твоим именем, просто стесняются признаться, боясь, что недостойны столь высокой чести!

— Правильно считают, — ещё больше надула губки принцесса. — Глупые некрасивые коротышки! Фе!

— А мы помогаем им становиться привлекательнее, — улыбнулась эльфийка, смазывая руки Митриэль маслами. — Каждая девушка хочет нравиться юношам.

— Коротышкам? — фыркнула девочка. — Ещё чего!

— Нам пора, моя дорогая, — появилась в дверях Пилинэль, и дочка сразу оценивающе посмотрела на маму:

— Тебе не идёт причёска, — заявила Митриэль, — и что с твоим лицом? Ты не использовала маски и румяна? Почему такая бледная?

— Я была занята, — вздохнула эльфийка, — а сейчас нам нужно спешить — твой брат Алмарил вернулся с войны! Надо его встретить!

— А когда приедет Каранаглар? — требовательно спросила принцесса.

Пилинэль, разумеется, постаралась не измениться в лице, а остальные мастерицы знали только то, что официально объявил король: младший принц ушёл патрулировать опасные северные границы и пропал вместе с отрядом. Поиски продолжаются.

— Скоро, моя красавица, — ласково сказала мама. — Заканчивай с причёской и пойдём.

Увидев недовольный взгляд дочки, означавший, что далеко не все процедуры близки к завершению, а некоторые ещё даже не начинались, неофициальная супруга нолдорана вздохнула:

— Милая, увидишься с братом — продолжишь наводить красоту. Обещаю.

Митриэль нехотя поднялась, гладя сверкающие волосы.

— А я точно покажусь Алмарилу красивой? — с сомнением спросила принцесса.

— Разумеется! — ответили в один голос мастерицы. — Твой брат-принц будет восхищён!

— Тогда я иду!

Пилинэль приобняла дочку и вышла вместе с ней во двор, где давно уже ожидала карета.

***

«Владыка знает о твоём прибытии, принц Алмарил, и как только освободится, вы сможете увидеться».

«Карналмарил с отрядом отбыл на север в середине весны, и с тех пор от него нет вестей. На поиски отправлены воины нолдорана».

В середине весны! Конечно!

Старший сын Морифинвэ Феанариона сел на постель и посмотрел на свои покои. Как же здесь всё отвратительно! Пропитано ложью и жаждой наживы! Невозможно тут находиться!

Но, раз собирался оставаться ДОМА до весны, то так тому и быть, окончательно станет ясно, что делать здесь нечего.

— Карналмарил отбыл на север, — повторил полушёпотом принц, — это неправда, не может быть правдой. Если бы на границе с контролируемой Маэдросом территорией был таргелионский отряд, да ещё и под предводительством принца, об этом бы говорили в осадном лагере, но там чётко знали, что север от Моргота защищают лишь две крепости Феанарионов. Все остальные — на подхвате, либо поставляют ресурсы. Аглар не мог быть официально отправлен на север, но и наших орков там не осталось: одни попали в химрингскую тюрьму, другие ушли. Среди тех, кого захватил Маэдрос, не было моего брата!

Алмарил попытался вспомнить момент, когда потерял связь с Агларом, однако не мог. Просто однажды перестал чувствовать общие воспоминания, но когда это произошло, сказать точно не получалось.

Так или иначе, выводы напрашивались самые неутешительные.

Словно в полусне смотря на роскошь покоев, Алмарил вспоминал грязь, дым, копоть и боль, запах бесконечных снадобий, собственной крови и пыли от обломков стены, ощущение, как чёрно-серое удушающее облако оседает на лицо, а совсем рядом золотая тварь убивает воинов Таргелиона, и всё, что может их предводитель — швырнуть камень, отвлекая внимание чудовища на себя.

— Сынок!

«О, нет, мама…» — успел подумать принц, прежде чем оказался стиснут в объятиях.

Пилинэль, казалось, вот-вот подхватит своего ребёнка на руки, словно он снова младенец. Чуть отстранившись, эльфийка стала рассматривать Алмарила так, будто впервые увидела, и единственное, что подумал принц: «Надеюсь, она не спросит, откуда рубец на виске и не потребует демонстрации целостности всего остального. Ещё не хватало отчитываться за каждый шрам!»

— Я могла бы не приходить! — капризно заявила Митриэль, устраиваясь среди расшитых подушек и демонстрируя волосы. — Невнимательный брат меня даже не заметил.

— А вот и нет! — заставил себя улыбнуться Алмарил, и, вырвавшись из объятий мамы, схватил сестру и подбросил.

— А-а! Ты что творишь, грубиян?! — возмутилась принцесса. — Растрепал меня, помял платье! Лицо хоть не трогай!

Хохотнув по-злодейски, сын нолдорана чмокнул сестрёнку в щёку и отпустил, с любопытством наблюдая, как девочка рванула к зеркалу, зовя служанок, чтобы те поправили всё, что испортил невоспитанный брат.

— Пойдём поговорим, — тихо произнёс Алмарил, приобнимая мать.

Пилинэль кивнула.

Проходя в другой конец покоев, принц думал, что здесь было бы просторно даже морготовому червю, а одному эльфу находиться в таком помещении вовсе бессмысленно. Пустота… зачем она? Слушать эхо собственных шагов и голоса?

— Ты знаешь, что случилось с Карналмарилом? — без церемоний задал вопрос принц, когда вместе с матерью сел за стол у окна.

— Прошу тебя, — прошептала Пилинэль, судорожно смахивая слёзы, — пожалуйста, сынок, не уезжай больше! Особенно, на войну!

— Я уеду, и это не обсуждается, — резко произнёс Алмарил. — Отвечай, ты знаешь, что произошло?

— Нет, — едва слышимый голос женщины задрожал, — никто не знает.

— Он мёртв, да?

На вопрос ответа уже не требовалось: реакция матери всё сказала лучше любых слов. Сдержанно ответив на объятия, принц вспоминал разговор с Азагхалом, планы отца, и картина складывалась яснее ясного.

«Теперь меня некому спросить про Ривиан», — отстранённо подумал убийца, не чувствуя совершенно ничего. Хотелось только остаться одному и напиться, чтобы заснуть очень надолго, а после пробуждения отправиться готовить войско, а весной уйти на север. И никогда не возвращаться сюда. Домой.

С отцом видеться больше не осталось ни сил, ни желания. Зачем? Бросить ему в лицо свою боль и обиды? Но что это изменит?

— А теперь скажи мне, какая я красивая, но не смей трогать, ясно?! — неожиданно появилась окружённая служанками Митриэль.

— Ты самая красивая эльфийка во всей Арде, — серьёзно произнёс Алмарил, встав из-за стола и отойдя от матери, посмотрев в глаза сестрёнке, — любой сочтёт за счастье стать твоим избранником.

«Но я бы держался подальше от такой девы», — не озвучил свои мысли принц.

— Я хочу побыть один, — обернулся сын нолдорана к матери. — Пожалуйста. Я сам к тебе заеду.

Проводив глазами родню и их сопровождение, Алмарил закрыл лицо руками.

«Всё самое худшее уже случилось, — подумал он, вспоминая, где в покоях может остаться вино, — я виноват или не я, неважно, но теперь уже всё равно, кого ещё предстоит потерять.