В воздухе отчетливо чувствовался дым. Среди пассажиров начиналась легкая паника.

— Пойду посмотрю, — спокойно сказал Рейган.

Майкл встал:

— Нет уж, лучше я.

— Оставайтесь с вашей второй дочерью, мистер Флорио, — твердо произнес Рейган и закашлялся. Видимо, дым попал ему в легкие.

— За ней должен пойти я, — настаивал Майкл. — Детектив, неужели вы не понимаете, что она вас боится?

Бианчи тронула Майкла за руку:

— Мистер Флорио, позвольте моему напарнику пойти с вами. Он может помочь.

Майкл сделал каменное лицо и вслед за Рейганом направился вдоль прохода. Вскоре они скрылись за красными занавесками, и сейчас же на табло возник сигнал: «Пристегнуть ремни». Через несколько секунд по проходу поспешно прошел высокий стюард без пиджака.

— Пожалуйста, немедленно займите свои места, — объявил он с напускным спокойствием. — Пристегните ремни и прекратите курить.

— Что происходит? — почти хором спросили сразу несколько человек с различной степенью озабоченности.

— На борту возникла проблема. Весьма незначительная, — ответил он, рассаживая замешкавшихся на сиденья. — Никаких поводов для беспокойства нет. Очень скоро командир сделает объявление. А теперь, пожалуйста, займите свои места.

Ребекка скользнула на сиденье рядом с Девон и щелкнула замком.

— Где-то в самолете пожар? — спросил кто-то.

— Насчет пожара нам пока ничего неизвестно, — спокойно ответил стюард.

— В таком случае они просто сожгли наш обед, — громко сказал пассажир, сидящий перед Ребеккой. — Видно, поработали на славу.

Стюард пропустил это замечание мимо ушей и начал молча обносить пассажиров прохладительными напитками.

Ребекка закашлялась. Воздух был задымлен уже настолько, что становилось трудно дышать. Может быть, тому виной волнение, но ей показалось, что в салоне повысилась температура. Она безмолвно молилась, чтобы Майкл поскорее нашел Терезу и благополучно привел назад.

Бросила взгляд на безмятежно спящую Девон и решила не будить. Пока не возникнет реальная опасность.

Реальная опасность? Ребекка посмотрела в окно. Они летели над Атлантикой на высоте примерно семи миль, а до ближайшей суши было самое малое несколько сотен миль. И если на борту самолета возник пожар… «Тереза, Тереза! Что ты наделала?»

И в их салоне, и в соседнем было шумно. Кто-то что-то выкрикивал, раздавался детский плач. Ребекке показалось, что она даже слышит рыдания. Ее сердце сжалось от предчувствия беды.

Ожил громкоговоритель. После непродолжительного шипения в нем пророкотал спокойный мужской голос:

— Леди и джентльмены! Вас приветствует командир экипажа. Должен проинформировать вас, что на борту возникла незначительная проблема, которая в данный момент риска для жизни не представляет. В самое ближайшее время силами экипажа она будет устранена.

А в салоне уже кашляли почти все. Некоторые неистово. И дым был уже отчетливо виден. Разумеется, больше всего страдали пожилые люди. Ребекка увидела, как седоволосая женщина беспомощно откинула голову назад, прижимая ко рту носовой платок. Быстро поднявшись, она направилась к ней.

— Нужен кислород, — сказала она стюарду, показывая на посеревшее лицо и губы женщины.

Тот поспешил к выходу из салона.

— У нее астма и эмфизема легких, — сказала Ребекке спутница этой женщины.

— Я вижу. — Для такого едкого дыма, какой распространялся сейчас по салону, это было очень плохое сочетание.

— Она умирает? — панически всхлипнула женщина.

— Конечно, нет, — твердо сказала Ребекка. — У нее есть с собой нужные лекарства?

Женщина начала рыться в сумке. Ребекка понимала, что если больную и может что-то сейчас убить, так это страх. К счастью, нашлись лекарства и ингалятор.

А тут и стюард подоспел с небольшим баллончиком кислорода и маской, которую Ребекка приспособила на лицо больной, успокаивая ее, как могла. Вскоре кислород начал действовать, и Ребекка увидела, что цвет лица у женщины стал лучше.

Где же, черт возьми, Майкл и Тереза? От командира никакой информации больше не поступало, и среди пассажиров началась теперь уже настоящая паника. Дым, наполнявший салон, изменил цвет, став из бледно-серого зловещим темно-коричневым. К тому же он имел ядовитый запах. Скорее всего он и на самом деле был ядовит. Ребекка посмотрела в окно, подумав о жестокой иронии происходящего. Там, за окном, безбрежный океан чистого воздуха, а здесь, внутри этой герметически запечатанной алюминиевой трубы, люди задыхаются. Внезапный приступ клаустрофобии вызвал острое желание выбить стекло.

Кто-то схватил ее за руку. Это была Девон.

— Что случилось? — испуганно спросила она. — Мы терпим аварию?

— Нет. Но, кажется, где-то на борту пожар.

— Где Тереза?

— Куда-то ушла. Отец пошел ее искать.

— О Боже мой! — Девон впилась пальцами в руку Ребекки. — Это она!

— Не может быть, — быстро проговорила Ребекка, хотя думала точно так же.

— Это ее работа, — уверенно повторила Девон. — Она не остановится перед тем, чтобы всех нас погубить, лишь бы не возвращаться в Сан-Франциско.

Несколько напряженных секунд они пристально смотрели друг другу в глаза. А потом Девон одолел приступ сухого кашля, она отвернулась, ссутулилась и уставилась в окно. Но через мгновение вскочила и произнесла высоким дрожащим голосом:

— Мы летим над океаном. Приземлиться абсолютно негде. Мы погибли!

Куда девался ее невозмутимый, уверенный тон! У нее теперь дрожали губы, и она заикалась от волнения. Сейчас Девон была просто ребенком, беспомощным и напуганным.

— Сядь на место и пристегнись, — потребовала Ребекка, на секунду оставив пожилую женщину и толкая Девон обратно на сиденье. — Вот тебе салфетка. Опусти ее в бокал с водой, а после отожми и приложи ко рту и носу. Это поможет. Когда высохнет, смочи снова.

— Я не хочу умирать, Ребекка, — тихо сказала Девон, беря салфетку дрожащими пальцами.

— Ты не умрешь. И никто здесь не умрет. — Она погладила Девон по голове. — Закрой глаза, чтобы не слезились.

Ребекка понимала, что обычные слова ободрения очень скоро перестанут помогать. А больше, к сожалению, она ничего сделать не могла. Токсичный дым неизбежно вызовет удушье, и тогда влажная маска из салфетки мало уж чем поможет.

Девон прижала к лицу салфетку и зажмурила глаза. Ребекка оставила ее и возвратилась к больной женщине, которая по-прежнему чувствовала себя очень плохо. Ее спутница — выяснилось, что это дочь, — сидела и тихо плакала, прижав к глазам носовой платок.

Если пожар распространится по самолету, всех ждет неминуемая гибель. Ребекка пыталась вспомнить подобные случаи, о которых писали газеты. Правда, обычно подробности авиакатастроф ее никогда не интересовали. Кажется, они должны будут либо взорваться в воздухе, либо продолжать лететь, пока не закончится горючее, и тогда самолет рухнет в океан. Вынужденную посадку здесь совершить негде.