- Скоро стемнеет, - сказал Фредерик проводнику. - Надо искать место для ночевки.

- Впереди - озеро. Его можно пройти вброд. За ним - довольно большой остров. Мы увидим его издали - там даже деревья растут. Там и заночуем, - ответил Муссен.

Они шли по болотам уже шесть дней. И этот переход был тяжелым. Путникам досаждало все и сразу: мошки-кровососы, тучами снующие вокруг, сырость и холод по ночам, дневная жара, зловонный туман, почти неподвижно висевший над бурыми, гниющими просторами топи. Чтоб уберечься от испарений, люди заматывали свои лица и морды лошадей льняными тряпками, смоченными в воде; чтоб спастись от кровососов, пользовались небольшими вениками из пахучих прутьев. Их в большом количестве захватил с собой Муссен. Веники полагалось поджигать, так, чтоб они тлели, окутывая путников душистым облаком зеленоватого дыма. Он-то и отгонял мошек и комаров…

Озеро, что раскинулось перед рыцарями, было темно-бурым - темная стоячая вода - и походило на полированную крышку дубового стола. Хоть оно и выглядело мрачно и негостеприимно, однако в воздухе здесь оказалось меньше того зловония, что царило над топью. И комаров убыло.

Фредерик с удовольствием убрал с лица тряпку и вздохнул полной грудью:

- Удивительно. Здесь пахнет прелой древесиной. Это приятней болотного смрада.

- Осторожней, ваша милость, - к молодому человеку подошел проводник. - Эти воды спокойны, но они темны. А хороший воздух не только нам приятен, но и разным тварям.

- Что за твари? - нахмурился король.

- Плавающие змеи. Огромные и такие же черные, как здешняя вода. Они питаются зелеными свиньями, которые живут на болотах и приходят к озеру на водопой. Змеи нападают ночью. Обвиваются вокруг жертвы и душат. Потом - глотают целиком.

- Ну и дрянь, - отозвался, покашливая, Элиас. - Давайте, что ль, быстрей проедем это озеро. Пока не стемнело. Лошади пройдут?

- Пройдут. Дно здесь крепкое, - кивнул Муссен. - Но могут быть ямы. Поэтому я пойду впереди и буду прощупывать дорогу.

На остров они выбрались уже тогда, когда совсем стемнело. Было приятно наконец почувствовать под ногами что-то более надежное и твердое, чем зыбкая трясина. Меж тонких берез наспех разбили лагерь: Элиас и Платон взялись ставить палатки для ночлега, Аглай и Люк зажгли факелы и отправились собирать растопку для костра, Генрик и Фран занялись лошадьми, а Димус с Муссеном разворошили мешки с провизией, собирая "на стол". Фредерик, как обычно, решил бездельничать: он застелил плащом ровное и мягкое моховое местечко и растянулся на нем в полный рост, чтоб считать звезды на небе. Линар не мог себе позволить бить баклуши: он приступил к обозрению своих уцелевших лекарских запасов. На это ушло немного времени - все, что осталось, помещалось в небольшой заплечной сумке.

- Вся круговинка пропала, - сетовал доктор, перебирая мешочки и коробочки. - Все, что возле Ладного замка собрал - все утопло. И водяной гриб, и голубичные корни… Чертово болото!

- Бомбы пропали, голубь - вот что печально. Лошадей жаль, - отозвался Фредерик. - А травы вы еще нарвёте.

- Круговинка была бы очень кстати теперь, когда к нам подкрадывается болотный кашель. Элиас первый сдался, хоть и здоровяк, - говорил Линар. - Слышали, как кашляет? Да и остальные уже не могут похвалиться легким дыханием.

Фредерик кивнул, помрачнев. У него самого уже второй день першило в горле, но пока только першило. По его расчетам из Хворовой топи они должны были выбраться через дня два. "Продержимся или нет? - постоянно спрашивал сам себя король. - Если на пути будут попадаться такие озера, где можно подышать более-менее чистым воздухов, то вполне продержимся".

- Как ваша рука? - спросил Линар. - У меня есть еще немного мази. Если болит…

- Не болит, - ответил Фредерик.

Он солгал: рука ныла, еще с утра. И уже не только в локте, а в самом плече, и неприятно отдавала в позвоночник. Но молодой человек знал, что мази, успокаивающей боль, у доктора осталось мало, поэтому решил беречь ее для самого крайнего случая, когда терпеть уже будет невозможно. Поэтому на привалах король предпочитал лежать и поменьше двигаться - при таком поведении рука вела себя спокойно.

Аглай, взявшийся за обязанности кострового, разжег огонь, и на сыром острове стало веселей: трещали, стрелялись березовые поленья, взметывались искры, воздух потеплел и наполнился запахами крестьянской избы - дымом и хлебом - потому что Люк разместил над костром нанизанные на прутья ломтики ржаных лепешек.

Когда с нехитрым ужином было покончено, уставшие путники расползлись по палаткам, чтоб сдаться снам. Часовыми оставили Платона и Люка.

Фредерику не спалось. Все тело было каким-то расслабленным, голова и мысли в ней - тоже. Казалось бы - самое то состояние, чтоб уснуть, но глаза не закрывались. Что-то дрожало в нем. Казалось, от головы до пяток, по костям, пробегали волны странного тепла, щекочущего, колкого. Пересохло во рту.

Он взял фляжку и выпил воды. На последнем глотке заложило уши. Фредерик зевнул, чтоб вернуть слуху ясность. Вместе со звуками ночного болота - писком комаров, шелестом древесных крон и шумом камышей - в уши прорвалось нечто, похожее на детский смех.

"Дети? Здесь? Бред".

Король заставил себя закрыть глаза - необходимо было поспать, чтоб не сникнуть завтра днем в седле.

Опять смех. Так смеются дети, когда задумывают озорство, которое явно не одобрят взрослые.

Фредерик выполз из своей палатки, осмотрелся. В черном небе висела полная луна - зеленоватое пятно - странно большая, странно расплывчатая. Благодаря ее свету многое было видно: вот Платон, сгорбившись, сидит у слабо горящего костра, опершись на ружье, похоже, дремлет; чуть дальше, за молодыми ивами неподвижно, словно статуи, высятся лошади. Они даже не фыркают. Это тоже странно, но еще странней - детский смех. Он опять донесся до ушей Фредерика - со стороны озера.

- Что случилось? - к королю подошел Люк.

- Дети, - ответил Фредерик. - Слышишь?

Рыцарь замотал головой:

- Не слышу. Откуда тут дети?

- Тихо, - приказал ему Фредерик, присматриваясь к берегу озера, укрытому сонно качающимися камышами. - Там!

Он их видел - маленькие темные фигурки, мелькающие в зарослях - и побежал туда.

- Нет там никого, - опять сказал Люк, но в голосе его сквозило сомнение; потоптавшись пару секунд на месте, он заспешил за государем.

- Вот же они, - прошептал Фредерик, протягивая руку к глазам, которые смотрели на него из камышей.

- Ваша милость! Стойте! - послышался сзади крик азарца Муссена. - Это обман! Стойте!

Молодой человек невольно обернулся на вопль проводника, а когда возвратился взглядом к прежнему месту, то остолбенел - перед его лицом покачивала головой вставшая из воды огромная змея, черная, блестящая. Ее неподвижные желтые глаза, похожие на ночные фонари Белого Города, бесстрастно смотрели на короля. Из широкой, будто ухмыляющейся, пасти высунулся раздвоенный язык и коснулся лица молодого человека. Холодно, липко.