Надо отметить, что не последнюю роль в этом трагическом спектакле, организованном Бандерой по указке немцев, играло желание расправиться со своими конкурентами, стремительно набирающими авторитет, — мельниковцами.

Мельник обвинял Бандеру в его ревностном служении больше Абверу, чем Украине. Бандера же упрекал своего соперника, что не его отряды, а мельниковские находятся в услужении германских спецслужб.

Реакция Мельника была вполне понятна. Его, как и Бандеру, волновало не столько дело о борьбе за самостийность Украины, сколько личная карьера. В наглом «начальнике экзекутивы» он узрел вероятного, хитрого и жестокого соперника на заместительство Коновальца, место которого давно и не без оснований прочил себе.

В запале этой междоусобной сшибки мельниковцы даже открыли некоторые известные им конкретные секретные задания, которые получали бандеровцы от гитлеровской разведки. Так, Мельник информировал руководителей и членов своего «провода», что бандеровцам поручено играть роль провокаторов в деле борьбы с ними.

Имеется ещё одна версия причин конфликта. В период германо-польской войны бандеровцы якобы захватили документы польской разведки и установили, что члены провода ОУН Сенник, Сциборский и Барановский являлись агентами польской разведки, и что об этом знал Мельник, но никаких мер против них не предпринимал.

Кроме того, бандеровцы обвиняли мельниковцев в их прогерманской политике, говоря о себе, как о «представителях украинского народа», которые «без помощи немцев борются за самостийную Украину». Раскол был на руку немцам, так как снижал остроту националистической борьбы. Много сделал для этой сшибки член Центрального провода ОУН капитан гестапо Ярыга-Рихардт («Ярый»), сразу же вошедший после раскола в состав бандеровского провода.

* * *

Находившиеся у власти оуновцы стали неловко себя чувствовать перед украинским населением. Особенно перед националистически настроенными гражданами — за террор и издевательства на оккупированной территории. Пытаясь сохранить свой авторитет, ряд оуновцев открыто стали выступать против немцев. Таких говорливых «крамольников» гитлеровцы быстро стали арестовывать и ликвидировать.

И всё же, как посчитали германские руководители специальных служб, полемика между украинскими националистическими вождями стала выходить за рамки дозволенного им уровня критики. Надо было предпринимать какие-то конкретные меры по локализации разрастающегося конфликта, готового перерасти в кровопролитную войну. Опять решили провести инсценировку.

Из Берлина последовала жесткая команда — немедленно «арестовать» главаря ОУН, что позволяло «опровергнуть серьёзные обвинения в адрес Бандеры, а самое главное, спасти своего надежного агента от полного провала, так как запланированные гестаповцами дальнейшие меры, направленные против оуновских «крамольников», неминуемо привели бы к раскрытию его как провокатора».

Психологически выверенная операция немцев с «арестом и нахождением затем Бандеры на нелегальном положении» дала свой положительный результат — обиженных в народе жалеют, обиженным люди верят.

После этого вспомогательная агентурная сеть бандеровцев стала энергично выявлять не только мельниковских «крамольников», но и в своих рядах всякого рода оппортунистов, на плечи которых вешали довольно-таки серьёзные обвинения.

Наибольшее количество их обнаружилось в Восточной Украине — на «обольшевиченной Приднепровщине», где происходило наиболее быстрое прозрение некоторых даже главарей оуновских проводов.

Люди воочию убедились, какое страшное порабощение им светит в случае победы фашистов. Рядовые члены ОУН стали не воспринимать ядовитого варева националистической пропаганды. Одни завязывали с прошлым пассивным отказом от борьбы за самостийность, другие активно критиковали предателей украинского народа, а третьи уходили в партизаны, чтобы с оружием в руках воевать против фашистов и их подручных.

* * *

Когда гестапо установило основной круг конкретных «крамольников», начались их поголовные аресты на всей оккупированной территории Украины. Врагов рейха гестаповцы наскоро с пристрастием допрашивали, податливых тут же вербовали, стойких, как правило, уничтожали.

Среди заговорщиков — носителей «крамолы» встречались разные люди, разные характеры. Одни шли на смерть как обреченные мученики, покорившиеся своей незавидной судьбе. Другие убегали и скрывались в разных уголках не только Украины, но и других стран Европы. Третьи предпочитали отвести от себя подозрения и обвинения, донося на других или произнося лицемерные клятвы верности гитлеровскому рейху.

Немало было и таких, которые пошли на самоубийство, желая избежать пыток (они ведь хорошо знали костедробильную машину гестапо), или по принуждению свидетельствовать против своих единомышленников.

И всё же немецким спецслужбам хотелось добраться до корней — до первых лиц оппозиции. Так, оставался на воле руководитель областного «провода» ОУН на Восточной Украине «Дмитро» — он же «Мирон» и «Андрей». На него и его штаб велась настоящая охота. Проводилась негласная слежка за его близкими связями с целью выхода через них на «вероотступника». Обнаружили разыскиваемого только 25 июля 1942 года по наводке одного из агентов гестапо — бандеровца, входившего в его близкое окружение. Гестаповские ищейки настойчиво шли по следу «Дмитра», который находился в Киеве. Живым он не дался, и, оказав яростное сопротивление, был убит гестаповцами. Фашисты захватили живым лишь его верного связника по кличке «Зруб», который, исходя из сложившихся обстоятельств, не смог застрелиться.

На допросе в гестапо арестованный оуновец признался, что «Дмитро-Мирон» знал про устроенную на него засаду и имел точные доказательства провокаторской деятельности таких руководителей ОУН, как Бандера, Стецько и Лебедь.

«Невероятно, но факт: жертвы провокаторской деятельности Бандеры, Стецька и Лебедя бандеровскими бандитами за рубежом, — писал А. Судоплатов, — ещё и сегодня подаются как свидетельства придуманной борьбы оуновцев против немецких оккупантов».

* * *

Надо отметить, что среди оуновских «крамольников» особую позицию занимал родной брат Степана Бандеры Василь, который, как ни странно для брата, призывал вести активную борьбу с вероломными «союзниками немцев». Кстати, он открыто выступал с яростной критикой «обманщиков — гитлеровцев и предателей украинского народа».

«После разгона марионеточного, а главное, после инсценированного ареста Степана Бандеры его брат Василь просто осатанел.

«Как, немцы разогнали правительство? Арестовали вождя? К оружию! Надо отплатить обманщикам — немцам!» — вещал попопич Василь, даже не подозревая того, что оуновский вождь и самодельный премьер сидят в ожидании своего времени не в тюрьме, а в комфортабельных виллах».

Вскоре Василя немцы задержали.

Когда Степан Бандера узнал об аресте гестапо брата, он обратился к своим хозяевам с вопросом:

— Дайте мне возможность встретиться с братом, — попросил он, — я выбью у него из головы эти глупости.