— Прости!

— Наконечник зацепился за латы. — Его голос даже не дрогнул. — Давай я их раздвину, а ты тяни изо всех сил.

Имоджин несколько раз глубоко вздохнула. Это необходимо сделать, и она справится с этим! Она очень осторожно ощупала стрелу: а вдруг можно снять латы, не вынимая ее из раны?

— Может, лучше совсем ее обломить? — предложила она.

— По-моему, от этого будет только хуже.

Имоджин с сомнением разглядывала обломок стрелы. Внутренний голос твердил о том, что ей лучше не лезть не в свое дело, что все как-нибудь образуется и без нее, что о Фицроджере позаботится кто-то более умелый и опытный. Но если Фицроджера не избавить от стрелы, он не сможет сражаться этой рукой, не говоря уж о том, сколько потеряет крови.

— Ложись, — вдруг приказала она, сама пораженная столь решительным тоном.

— Зачем? — удивился Фицроджер.

— Если мне и удастся выдернуть эту штуку, то только если ты ляжешь на землю. — Она все еще чувствовала себя неловко, отдавая ему приказы. — Тебе нужно лечь на живот.

Он без возражений улегся на пол пещеры. Теперь обломок стрелы торчал прямо вверх. Имоджин уперлась коленом левой ноги в его предплечье, а правой ногой наступила на плечо.

— Так больно?

— Не очень, — ответил он и добавил с кривой улыбкой: — В некоторых местах так часто развлекаются: заставляют женщин ходить по мужским спинам…

— Это в каких таких местах? Или мне не положено знать?

— Пожалуй, нет.

Имоджин наклонилась и, как могла, вытерла кровь, стараясь не задевать стрелу. При этом она убеждала себя, что в руках ее вполне достаточно сил и что она делает все, как надо.

— Я не возражаю, чтобы ты ходила по мне где угодно… — Его голос был удивительно теплым и дружелюбным.

Она не обратила внимания на эту глупую шутку и обмотала обломок стрелы куском ткани, оторванным от подола.

— Считается, что это помогает снять напряжение в мышцах… Черт!

Она вытащила стрелу! Наконечник, прежде чем выйти из тела, вспорол мышцы и кожу, а потом заскрежетал о металл доспехов. Сила рывка оказалась такой, что Имоджин отбросило назад. Она плюхнулась на землю, стараясь подавить тошноту.

Он перекатился на спину и зажал рану, хрипло дыша.

— Не скажу, что это была самая приятная минута в моей жизни…

— У меня нет практики… — Чуть не плача, она на четвереньках подползла к нему.

— Мне попадались врачи и похуже. — В его глазах все еще стояла боль, но голос снова стал теплым и дружелюбным. — Остальные раны могут и потерпеть до более подходящего момента.

Она ответила ему строгим взглядом:

— Давай попробуем снять латы.

Это тоже было болезненной процедурой, но они сумели снять латы и кольчугу.

Он был весь залит кровью.

В основном это была кровь, сочившаяся из неглубоких ран, оставленных стрелами. Ни одна из них не была опасной, и многие уже не кровоточили, но тем не менее все они были достаточно болезненными.

Самая глубокая рана превратилась в кашу из рассеченной кровоточащей и набухающей плоти, и это была рана, из которой вытаскивали стрелу.

— Боже милостивый! — вырвалось у нее. — Ты можешь остаться без руки!

Он попробовал пошевелить ею, отчего из раны снова хлынула кровь.

— Перестань! — Она схватила его за локоть.

— Все не так уж плохо, и я отлично владею этой рукой.

— Надеюсь, тебе больше не придется драться. В конце концов, в замке должны нас хватиться и послать кого-то на поиски. — Имоджин кромсала свою юбку на полосы, чтобы наложить ему повязку, и проклинала отсутствие воды. Она не могла ни промыть рану, ни приложить компресс из трав. Конечно, можно было поискать возле пещеры, но высовываться сейчас из убежища было слишком опасно.

— Что я буду делать, если ты умрешь? — в ужасе проговорила она, затягивая очередной узел.

— Я не умру от таких пустяков, Рыжик.

— Мой отец тоже не собирался умирать от той раны, — сердито возразила она. — Ланкастер говорил, что стрела могла быть специально заражена.

— Значит, он тоже об этом думал?.. — обернулся к ней Фицроджер.

— Ты думал о том, как умер мой отец? — опешила Имоджин. — Но почему ты ничего не говорил мне об этом?

— А с какой стати? У тебя и так хватает причин ненавидеть Уорбрика.

— С такой, что я имею право знать! — Она грубо дернула за конец бинта. — Сколько еще секретов ты от меня скрываешь?

— У каждого из нас есть свои тайны. — Он предусмотрительно отодвинулся от своей целительницы и привалился спиной к стене.

— Ага, снова сокровище! — От возмущения Имоджин стало трудно дышать. — Ты не успокоишься, пока не наложишь на него свои лапы, Фицроджер? И мне снова придется с тобой спорить?

— В данный момент нам вообще не стоит спорить о чем бы то ни было, — невозмутимо возразил он. — Да, у меня были некоторые соображения по поводу того, как погиб твой отец, но это еще не повод закатывать истерику. Вполне возможно, что стрела была заражена или отравлена. И поскольку Уорбрик хотел захватить замок, подозрения падают именно на него.

Имоджин постаралась взять себя в руки. Он опять был прав. Сейчас не время выяснять отношения.

— Ланкастер готов обвинить либо тебя, либо короля.

— Вот как? А что думаешь ты?

— Что это не мог быть ты, — ответила она, не опуская глаз.

— Почему?

Потому что интуиция подсказывала ей, что это не он. Но она не сказала об этом вслух.

— Ты бы наверняка опередил Уорбрика. Ты самый ловкий солдат в королевском войске.

— Рад, что ты находишь во мне хоть какие-то достоинства. — Он откинулся к стене и сжал раненую руку. По-видимому, она причиняла ему немалые страдания.

— Очень болит? — Имоджин мигом позабыла о своем гневе.

— Не больше, чем положено в подобных случаях. Кровотечение скоро прекратится. Единственная проблема — утрата подвижности. Остается надеяться, что мне не придется драться.

— Почему бы нам не отправиться в Кэррисфорд? Это совсем близко. Там тебе окажут настоящую помощь, — предложила она.

— Нет. — Она перехватила его изучающий взгляд. — Если на нас напали люди Уорбрика — откуда он мог узнать, что мы ночевали в монастыре?

— Если он следил за нами…

— Это не исключено, хотя мои солдаты постоянно патрулировали в лесу и наверняка заметили бы его лазутчиков. Но тогда как ему удалось подсунуть охране отравленное вино?

— Если он кого-то подкупил… Но Гарет говорил, что люди Ланкастера привезли его с собой!