Так почему ее жених не проявил должного внимания к делам Флоры? Неужели он испугался, что не может жить с такой бесцветной женщиной? Или дело в чем-то ином, – возможно, и в деньгах, ведь приданое имеет решающее значение для большинства претендентов на руку своих избранниц. Неужели жених уже успел узнать, что собственность Мазэна в Луизиане не так уж велика и невеста не так богата, как это предполагалось?

А может быть, месье Мазэн сам узнал что-то плохое о своем будущем зяте и даже запретил ему разговаривать со своей дочерью? Вдруг отвергнутый жених разъярился из-за того, что богатство ускользает из его рук, и тихо устранил месье Мазэна, использовав для этого яд, чтобы потом сослаться на проблемы с пищеварением, о которых знали почти все?

При этой мысли Элен содрогнулась от ужаса. Нет, это не Райан, он не способен на такое. А вдруг... все-таки?

Нет, безусловно нет! Это никак не вяжется со смертью Эрмины и Серефины, ведь должна быть какая-то связь между ними. В противном случае все это теряло смысл...

Эрмина давно была знакома с Райаном, еще до их отплытия с Сан-Доминго. Он водил дружбу с Морвеном, они нередко встречались на островах, поскольку оба часто переезжали с места на место. Поэтому нельзя исключить и того, что Эрмина узнала о Райане нечто такое, что Мазэну не хотелось бы делать достоянием широкой публики. Быть может, актриса поддразнивала его на этот счет или хотела, чтобы он платил ей за молчание. Наверное, он и убил Эрмину, чтобы она не проговорилась...

Объяснить смерть Серефины оказалось значительно труднее. Создавалось впечатление, что в течение многих лет она жила только для Дюрана, следовательно, могла знать нечто ужасное, что происходило на Сан-Доминго. Тогда ее убили по той же причине, что и Эрмину, то есть за то, что знала слишком много. Тем не менее это предположение казалось Элен наименее правдоподобным, так как Серефина едва ли стала бы кому-то угрожать и тем более – шантажировать. Причина могла быть в болтливости Серефины: она бы рассказала Дюрану обо всем, что знала, тот, в свою очередь, использовал бы эту информацию против Райана безо всяких угрызений совести.

Проблема, однако, в другом: Дюран был в курсе всех сплетен на острове, как и Серефина. Поэтому она вряд ли могла знать что-либо такое, дискредитирующее Райана, о чем не было известно Дюрану.

Нет! Человек, которого знала Элен, который держал ее в своих объятиях и не отходил от ее постели, когда она лежала в беспамятстве во время тяжелого недуга, не мог опуститься до того, чтобы заставить насильственно умереть трех человек. Если бы Элен пришло в голову шантажировать кого-то, то объектом мог бы оказаться любой, кто спасся с Сан-Доминго на шхуне «Си Спирит», начиная от бедняги Клода Туссара и кончая похожей на девочку Флорой Мазэн. Точно так же можно подозревать всех, с кем беженцы общались в Новом Орлеане, – и Рашель Пито, например, и любого из прислуги или мстительных граждан, которым не нравятся выходцы с острова, да и вообще любого сумасшедшего, имеющего доступ к ядам.

Следует, пожалуй, прекратить эти размышления, так как они только отвлекали от решения другой важной проблемы: что же ей теперь делать? Она должна решить, куда ей переехать и чем заняться.

И все же... Предположим, что Райан никого не убивал, а только поговорил с Мазэном о браке? Когда состоялись эти переговоры – до того, как он сделал ей предложение, или после, возможно, даже с досады из-за отказа Элен? Он сделал ей это неожиданное предложение в тот же день пополудни, когда сообщил, что Мазэны дают прием в Воксхолле, она это хорошо запомнила. Прием состоялся через три дня, и именно тогда впервые заговорили о предстоящем обручении Флоры.

И все-таки в тот вечер ничто не указывало на то, что девушка обращала на Райана внимания больше, чем обычно. В центре ее внимания оставался только Дюран, ставший ее случайным кавалером, так как ни у него, ни у нее не оказалось партнера. Каким далеким теперь казался тот веселый вечер, напоенный ароматом цветущих апельсиновых деревьев. А после него, во дворе под дубом... Об этом ей не хотелось даже вспоминать.

Нужно покинуть этот дом... Но как жить дальше? Элен получила хорошее образование во французской школе-пансионе, так что могла бы попробовать получить место гувернантки. Однако, как она выяснила, в Новом Орлеане не очень-то ценили образованность. Считалось, что одной государственной школы, содержавшейся на средства испанского короля, да нескольких частных учебных заведений было вполне достаточно, чтобы обеспечить обучение мальчиков. Девочек же в возрасте двенадцати лет отдавали для обучения монашкам-урсулинкам, а дальнейшим их обучением просто не занимались.

Что еще оставалось? Работа служанкой, прачкой или поварихой, но для этого держали либо рабов и рабынь, либо свободных цветных женщин. Свободные цветные женщины торговали на улицах с лотков всякой галантерейной мелочью и безделушками, конфетами и пирожными, букетиками цветов и зонтиками от солнца. Для Элен могло подойти место в мастерских белошвеек и шляпниц, но и для них скорее всего требовались надомницы со сдельной оплатой.

Значит, нужно было снова заняться изготовлением духов. У Элен до сих пор оставалось несколько пустых бутылочек да кое-какие вещества, из которых они делали составы духов. Так почему бы ей не вернуться к первоначальному занятию, если оно может принести доход? Или все ее новые усилия пропадут даром, поскольку она сама распространила слух о сыпи, которую якобы вызывают эти духи? Не потребуется ли слишком много времени, чтобы их продажа развернулась в полную силу, а они с Дивотой тем временем будут голодать, объятые их чудесными ароматами?

Но все равно сдаваться она не станет. У нее еще оставались золотые сережки, которые можно продать, а на вырученные деньги купить небольшое количество цветочных эссенций для изготовления на первый раз двух-трех бутылочек духов. А если удастся продать их, то она сумеет сделать еще пять-шесть новых. Со временем, а возможно, еще до приезда Райана, она постарается накопить столько денег, чтобы снять для себя и Дивоты комнатку. Так что работу нужно начать поскорее.

Элен пришлось потратить целую неделю, чтобы найти покупателя, готового заплатить самую высокую цену за ее сережки, шесть дней хождения от ювелира к шляпнице и обратно. В конце концов их купила знатная, богато одетая дама с добрыми глазами, которая случайно услышала, как Элен долго торговалась с ювелиром. В тот же вечер Элен и Дивота посчитали свои наличные деньги и составили список всего необходимого для производства духов.

Утром явился Дюран. Элен была раздражена его появлением, поскольку они с Дивотой уже собрались уходить. Сняв капор и пригладив туго заплетенные в косу и уложенные в корону волосы, она вышла встретить его.

Дюран поцеловал ей руку. Элен пробормотала что-то вежливое и приказала Бенедикту подать освежающие напитки на галерею. Пригласив Дюрана следовать за собой, она прошла к столику и села в одно из кресел, указывая ему на другое напротив себя.

Стояла прекрасная осень. При ярком солнечном свете она заметила, что за время, прошедшее с того момента, когда они отправились с Сан-Доминго, он немного похудел. Свойственный ему ореол привыкшего к беспутному образу жизни человека, казалось, немного поблек. Тем не менее в Дюране сохранилась прежняя надменность, а жадный и даже алчный блеск был хорошо заметен в его глазах, направленных на нее.