— О господи!.. — простонала Жаклин. — У меня такое чувство, что я полжизни провела в карете.

— Не беспокойся, моя дорогая. Когда мы вернемся в Англию, то будем жить спокойно. Тони пообещал вступиться за меня, а он джентльмен весьма уважаемый. Не сомневаюсь, что с меня будут сняты обвинения. Во всяком случае, в отношении Харгроува. Честное слово, мы сможем жить достаточно комфортабельно…

Жаклин чувствовала, что его все-таки что-то беспокоит, но не могла понять, что именно. А потом она поняла. Он все еще не был уверен, что она ответит согласием.

Она протянула руку и погладила его по голове.

— Что еще ты говорил мне, когда я потеряла сознание? — прошептала она.

Ее свирепый возлюбленный смутился.

— Не стоит повторять…

— Стоит, если ты хочешь, чтобы я вышла за тебя замуж. Я тебя слишком люблю, чтобы позволить тебе зря потратить на меня жизнь.

— Моя жизнь нечего не стоит.

— Только не для меня!

Николас уставился на нее.

— Так и быть, черт возьми. Я люблю тебя! — рявкнул он. — Теперь довольна?

Жаклин сделала вид, что задумалась.

— Для начала неплохо. Но ты должен потренироваться. Интонация у тебя пока не та. Ты должен…

Николас закрыл ей рот поцелуем, от которого оба чуть не задохнулись.

— Я люблю тебя, — сказал он уже мягче.

Жаклин улыбнулась ему.

— Вот теперь намного лучше, — прошептала она. — Пожалуй, я приму твое предложение.

Запах дерева мешался с запахом свежесваренного травяного чая. Жаклин сидела за чисто вымытым столом и с удовольствием вдыхала этот аромат. У ног ее сладко спал Чарбон.

В Шотландии была осень, и старая охотничья хижина сумасшедших Блэкторнов начинала приобретать вполне достойный вид. Жаклин настояла, чтобы в первую очередь привели в порядок кухню. Николас хотел, чтобы это была спальня, но она не уступила. Жаклин считала, что спать и заниматься любовью можно где угодно — что они и делали, — а вот готовить надо в приличной кухне.

Над домом возвели новую крышу, западное крыльцо уже полностью отремонтировали, и если рабочим и казалось странным, что Блэкторн трудится бок о бок с ними, то они решили, что это блажь знати. Они удивились еще больше, когда высокородный сэр Энтони Уилтон-Грининг, приехав в августе с женой на неделю, стал возить на тележке трубы и кирпичи. Жаклин же считала, что это к лучшему. В конце концов, она всю свою юность провела в охваченной революцией Франции и была настроена на демократический лад. А Николас был слишком поглощен делом, чтобы обращать на это внимание.

Жаклин положила в чай ложку меда и подумала о предстоящей зиме. Дом будет к этому времени полностью отремонтирован. Она сможет готовить на новой кухне, а Николас — работать над своими проектами. Он вдруг решил, что они будут разводить длинношерстных овец, и его охватил такой мальчишеский энтузиазм, что у нее ликовало сердце.

— Что ты делаешь, моя дорогая?

Жаклин подняла глаза. Николас стоял в дверном проеме — грубая рубашка распахнулась на груди, плечи от физической работы стали еще шире, кожа обветрилась. Жаклин показалось, что никогда еще она его так не любила.

— Чай пью, — спокойно ответила она.

Николас прошел в комнату и сделал вид, что принюхивается.

— Какой странный запах! — Он взял из ее рук чашку. — Ты часом не решилась кого-нибудь отравить?

— Не сейчас, — засмеялась она. — Ведь пока ты на моей стороне?

— Разумеется! Вот я и удивился, что ты в середине дня пьешь чай, а не свой любимый кофе? Совсем в англичанку превратилась?

— Ну не то чтобы совсем…

— И вообще, я что-то не припомню, чтобы ты хоть раз присела днем, — добавил он озабоченно. — Ты себя нормально чувствуешь? Ничего не болит?

— Я чувствую себя отлично, но… мне надо тебе кое-что сказать.

— Что именно?

В его глазах появилась настороженность, и Жаклин поняла, что не стоит дразнить его.

— Ты больше не сможешь с таким пафосом представляться последним отпрыском в роду сумасшедших Блэкторнов.

Некоторое время он молча смотрел на нее, пытаясь осознать услышанное, потом понял.

— У нас будет ребенок?!

— В конце мая. Вскоре после того, как родит Эллен.

С победным криком Николас схватил ее в объятия и прижал к себе так, что она испугалась за их будущего ребенка. Потом он слегка отстранился и внимательно посмотрел на нее. В глазах его прыгали лукавые чертики.

— Значит, теперь мне целых девять месяцев придется выслушивать твои бесконечные жалобы и стенания?

— Скорее всего.

— Черт побери! — радостно воскликнул Николас. И они оба засмеялись.