Грегор перевел взгляд на его бесстрастное лицо и поразился: неужели действительно ничего не чувствует? Конечно, нельзя было ожидать, что блистательный Аранвен ответит взаимностью простолюдинке, пусть и красивой, и талантливой. Но узнать о смерти девушки, влюбленной в тебя, пусть и безответно, и вот так… почти не заметить этого?! Неужели для него это не имеет никакого значения? Ни малейшего?!

Дверь ближайшей палаты распахнулась, и из нее выглянула девица лет двадцати, невысокая, круглолицая, в серой мантии с широкой желтой оторочкой… Из-под желтой же косынки выбились и прилипли ко лбу белокурые волосы. Иллюзорница? Здесь?

«Почему она в лазарете? — удивился Грегор. — Ведь их эвакуировали. Проклятье, что здесь делать иллюзорнице?!»

Голубые глаза девицы остановились на вопящей адептке и холодно блеснули. Пройдя мимо Аранвена так, словно его и вовсе не было, иллюзорница остановилась напротив некромантки и закатила ей короткую, но звучную оплеуху, а потом рявкнула:

— Умолкни! Нашла где орать — в лазарете! Тебе Аранвен, что ли, виноват, что демоны полезли? Ревенгар ей, видите ли, подавай! Раз Ревенгар нет, значит, она чем-то важным занята! А ты бездельничаешь! А ну, быстро успокоилась и пошла в лазарете помогать, если другого дела найти не можешь!

Некромантка умолкла, как по волшебству, еще дважды всхлипнула и, уже не глядя ни на Дарру, ни на так кстати появившуюся иллюзорницу, шмыгнула в палату.

— Вот так-то, — буркнула иллюзорница, глядя ей вслед. — Моя Ревенгар ей не нравится, ишь! Мне, может, тоже интересно, где эта дура, но я же не ору!

Она скользнула равнодушным взглядом по Грегору и Аранвену, а потом остановилась им на Саграссе, поинтересовавшись так сварливо, словно уже лет десять была за боевиком замужем:

— Ну и что вы тут стоите, милорд? Ждете, пока совсем кровью истечете? Или вы из тех, кто навещает целителей, когда копье в спине спать мешает?

Ошеломленный Саграсс воззрился на нее со смесью опасливого недоумения и, как показалось Грегору, восторга, а потом уточнил:

— Простите, леди, мне сказали, свободных целителей нет.

— Неужели? — вскинула иллюзорница тщательно подведенные — это в такую минуту! — брови и хмыкнула: — Сейчас найдутся. Идемте!

Пропустив Саграсса и сердито фыркнув, она вернулась в палату, а спустя мгновение зареванная подруга Морьезы выскочила оттуда так, словно ей дали хорошего пинка. В руках некромантка тащила пустое ведро, и Грегор окончательно перестал понимать, что происходит. Ведра-то им зачем?

Ожидание потянулось снова, тоскливое и унылое, как последний вечер перед Солнцестоянием. Аранвен смотрел прямо перед собой с таким отрешенным лицом, что Грегор даже не стал спрашивать, как прошла поездка. Видит Претемная, если бы сразу после гибели Малкольма кто-то пристал с расспросами к нему самому…

«Нет, — подумал он, холодея. — Мальчишка Эддерли будет жить. Мы и так потеряли слишком многих! Ради сына магистра целители сделают все. Проклятье, но если этого окажется недостаточно… как я буду смотреть в глаза Эддерли?»

Еще через пару вечностей со второго этажа спустился Фиолетовый магистр. Непривычно ссутулившийся, он умоляюще взглянул на Грегора, облизнул губы, словно отчаянно боялся и спросить, и услышать ответ.

Грегор молча покачал головой, и Эддерли с тяжелым вздохом тоже прислонился к стене.

Дверь палаты снова открылась, и в коридор вышел Роверстан, почему-то без медальона магистра и даже без перстня, зато с окровавленными по локоть руками, будто весь бой провел не в лазарете, а на скотобойне. Или, по крайней мере, в гуще сражения.

Эддерли, вздрогнув, подался вперед, глядя на него с сумасшедшей надеждой в светло-карих, как у сына, глазах, и вот тут Грегора осенило: он понял, о каком магистре говорил Бреннан! А заодно вспомнил и слова разумника на совещании. Претемная, он в самом деле был прав, когда говорил, что его искусство врача без магии пригодится. Швы! Что там он про них упоминал?!

— Все в порядке, магистр, — успокаивающе проговорил разумник. — Саймон будет жить и не останется калекой. Но какое-то время ему придется провести в постели…

Эддерли по-прежнему молча шагнул вперед и обнял Роверстана, словно собственного сына, а потом торопливо скрылся за дверью палаты. Грегор молча поразился. Он ожидал от пожилого лорда искренней, но все же формальной благодарности, признания себя должником… Чего-то, более соответствующего такому важному случаю! Но объятие? Ему показалось, что и сам Роверстан не менее удивлен таким проявлением чувств обычно сдержанного магистра некромантии. Разумник проводил Эддерли взглядом и устало потер лицо ладонями, совсем забыв, что они в крови, и превратив его в жуткую маску.

Бросил взгляд на Аранвена и утомленно пробормотал под нос:

— Выпить бы…

— Прошу, магистр!

Дарра стремительно шагнул от стены, запуская руку за борт куртки. Вынув из внутреннего кармана небольшую плоскую фляжку, он торопливо подал ее Роверстану, который открутил колпачок, сделал щедрый глоток и благодарно улыбнулся юному некроманту. Грегор, вспомнив, как сам постеснялся попросить у Саймона выпить, с трудом удержался, чтобы не облизать губы. Хорошо все-таки живется тому, кто плевал на этикет! Впрочем, он тут же устыдился: Роверстан выглядел так, словно выдержал не менее тяжелый бой, чем сам Грегор. А если Саймон был у него еще и не первым пациентом… Тогда разумник заслуживает хоть всего карвейна Академии!

— С вашим другом все будет в порядке, — повторил Роверстан, возвращая Дарре флягу, и огляделся по сторонам, словно кого-то искал. Кивнул Грегору, снова осмотрел коридор, уже слегка обеспокоенно нахмурился… — Странно, что вы один, — добавил он, обращаясь по-прежнему к Аранвену. — Я полагал, адептка Ревенгар тоже беспокоится о юном Эддерли. Надеюсь, она не ранена?

Неподвижное лицо Аранвена не могло побледнеть еще больше, но застыло, как мраморное.

— Я не видел леди Айлин с самого отъезда, — тяжело уронил он.

— Как… не видели? — дрогнувшим почему-то голосом переспросил Роверстан.

Грегор увидел, как разумник поднял руку к вороту светлой, но заляпанной кровью рубахи. Там блеснуло что-то, но Роверстан не донес ладонь, на мгновение задержав ее в воздухе, а потом вцепился пальцами в ворот, словно тот его душил.

— Я полагал, она с вами, — сказал он Дарре как равному, а не адепту, и они оба, повернувшись, посмотрели на Грегора.

— Мэтр Бастельеро? — с опасной любезностью уронил Роверстан, и его глаза остро блеснули, превратив окровавленное лицо в морду демона.

Дверь операционной снова открылась, иллюзорница, утащившая Саграсса, выглянула в коридор, осмотрелась и нырнула обратно. Следовало отдать должное целителям, за время последнего боя и операции они полностью очистили проход, разобрав раненых по палатам. Из-за некоторых дверей слышались приглушенные стоны, но того жуткого ощущения боли и безнадежности уже не было.