Жуткая безнадёга охватила Варана. Он понял, что вся его безумная гонка последних недель была абсолютно напрасной. У него, наверное, был шанс исполнить поручение Симмера, если бы он не впал в эту истерику, не позволил бы своему разуму пропитаться ужасом надвигающейся смерти. Если бы он остался бы прежним хладнокровным и рациональным Вараном. Но он всё испортил, и теперь его ждёт за это вполне закономерное наказание. Глупо умереть в двух шагах от цели – это всё, на что он сейчас способен. Слёзы текли по пыльным щекам Варана, человека, который не плакал даже тогда, когда родители продавали его в рабство. Сейчас Варан был скорее похож на подраненного шакала. Он сидел, покачиваясь и обхватив голову руками, и тихонько скулил. Впервые за всё это время Варан был рад, что Окорок мёртв и не видит, во что превратился его хозяин. Варан был сломлен, растоптан и раздавлен.

Терзаемый жалостью к себе, Варан не сразу заметил отряд из трёх человек, выехавший из оазиса. Сморгнув слёзы и вытерев глаза рукавом, Варан вгляделся в медленно движущихся путников. И боялся поверить своему счастью.

Первым он узнал своего Суховея. Настоящего Суховея, не того (точнее, ту), что стояла сейчас недалеко от него, безучастно опустив голову. Вороной, как сама смерть, сильный и лоснящийся Суховей вёз на своей спине дюжего молодца. Варан ни на секунду не сомневался, что это и есть тот самый Сан Брос, откликающийся на Кола. Рядом с ним, также на саррассанских лошадях, ехали никто иные как лирра Мэйлинн из рода Айрига, и тот самый парнишка Танисти, который метнул нож ему в спину. Кстати, Варан не испытывал ни вражды, ни обиды в отношении паренька. Тот поступил совершенно правильно. Если кто и виноват, так это только сам Варан.

В одно мгновение шакал исчез, уступив место волку. Пружинисто вскочив на ноги, Варан впился взглядом в лирру. До неё было меньше мили, и двигались они куда-то в западном направлении, в направлении далёких Анурских гор. На губах Варана появилась улыбка, напоминающая звериный оскал. Не иначе, как сам Асс помог своему слуге. Теперь осталось только пропустить эту троицу подальше, а затем двинуться вслед за ней. Эх, жаль, что до ночи ещё далеко! Эта проклятая пустыня такая ровная, что, кажется, приглядись получше, и увидишь Калуйский океан. Но это уже не важно. На то Варан и мастер Теней, что заметить его, если он сам того не захочет, не сможет никто. Он станет тенью, которая не потревожит и самый зоркий глаз.

Словно в насмешку над этими мыслями, троица вдруг свернула с пути и направилась прямиком к тому месту, где располагался Варан. Это было весьма странно, но охотник не был склонен связывать это событие с собой. Ну мало ли – сначала выбрали не то направление, теперь вот спохватились. Может быть, они на самом деле планируют возвращаться в Пунт. Варан, пригнувшись, подбежал к лошади и перевёл её так, чтобы она не попалась на глаза людям. Сам же вернулся на свой наблюдательный пост, распластавшись на каменной земле. Всё будет в порядке, шептал про себя Варан, они не смогут меня заметить.

Расстояние сократилось до нескольких сотен ярдов. Варан уже различал лицо лирры, элементы её одежды. И внутри всё росло беспокойство. Эта троица двигалась будто бы по ниточке, конец которой был привязан прямо к нему, Варану. Но этого ведь просто не может быть! Откуда им знать, что он здесь?

Однако, когда расстояние между ними сократилось до какой-то сотни ярдов, а всадники по-прежнему продолжали править прямо на колючую рощицу, Варан занервничал по-настоящему. Он стал отползать, стараясь укрыться за зарослями. Обдирая одежду о длинные колючие шипы, он полз, уходя из поля видимости всадников. У него всё ещё оставалась надежда, что они движутся по каким-то своим делам, и не знают о его присутствии.

Вдруг приблизительно в футе от его головы в воздух с шипением ударил столб земли и пыли высотою в два человеческих роста. Тонкий и узкий, он напоминал некое живое копье, вонзившееся рядом. От неожиданности Варан отпрянул, и тут же рядом с ним вырвался второй столб. Затем они стали появляться один за одним, и вскоре охотник оказался запертым в своеобразную клетку, прутьями которой были эти непонятные пылевые столбы.

Варан стоял уже в полный рост – было очевидно, что его заметили давно, и охотник сам стал жертвой. Он пытался коснуться одного из столбов, и с криком отдёрнул руку: на ладони остался след, словно он стер её о острый камень. Пойман, понял Варан. Глупо и по-детски. Его, мастера шестого круга, схватили за шиворот, словно нагадившего котёнка, спрятавшегося в шкафу. Что ж, хотя бы проиграть он сумеет с достоинством.

Троица друзей приблизилась на расстояние двадцати шагов, после чего они спешились. Варан, не отрываясь, смотрел на тех, кого он собирался преследовать и над кем рассчитывал взять верх. Они, все трое, шли сейчас прямо к нему. Но тут вдруг началась новая странность. Лица, да и весь облик подходящей троицы стал словно осыпаться, или таять, и к клетке подошли уже три довольно немолодых баинина, одетых в одинаковые серые одежды. Всё ясно – это всего лишь искусно наведённый морок. Значит, тут замешан и старик Каладиус. Да уж, угодили же мы в ловушку, дружище Окорок! А баинины меж тем подошли к самым прутьям, только что не касаясь их лбами. Лица их были так комично серьёзны, что Варан засмеялся. Смех этот перерос в хохот, а тот – в истерические визги. Самый известный мастер Теней Латиона истерически хохотал, слегка наклонившись и упёршись руками в бедра.

Но вдруг смех его захлебнулся. Точнее, Варан резко закашлялся, поскольку один из подошедших баининов, тот самый, что ехал верхом на его Суховее, вдруг резко поднёс ладонь к губам и дунул. Что-то желтовато-коричневое, похожее на ту же пыль, что была под ногами, лёгким облачком порхнуло в лицо Варана, и спустя секунду он рухнул лицом вниз. На его счастье, за миг до этого пыльные столбы вдруг потеряли свою форму и твёрдость, и осыпались вниз простыми струями песка. Сверху на эти небольшие песчаные горки и рухнул потерявший сознание Варан.

***

Память вернулась к Варану прежде, чем он открыл глаза. Тем удивительнее было не ощущать пут на своём теле. Более того, он чувствовал, что лежит на чём-то мягком, словно на перине. Причём, открыв глаза, он понял, что оказался прав. Он лежал в широкой кровати, укрытый мягким одеялом, а под головой у него было словно свернувшееся облачко – любая подушка, на которой он спал до того, теперь показалась бы дубовым чурбаком. Комната была небольшая, собственно, кроме кровати и пары стульев в ней не было ничего. Приятный, благовонный полумрак окутывал Варана. И – ни души. Что-то неправильное было во всём этом. Не так должны приходить в себя схваченные пленники.

Несколько минут Варан лежал, прислушиваясь. Иногда он слышал какие-то голоса – спокойные, доброжелательные. Пару раз раздался серебристый смех, явно женский. Слов было не разобрать, но Варан понял, что голоса, скорее всего, принадлежат лирре и её товарищам.

Наконец охотник за головами встал с кровати. И его ждало очередное удивление – он был вымыт, и переодет в белоснежно-чистое шёлковое белье, сидящее на нём так, словно было сшито по его мерке. Более того, полнейшее изумление вызывала его собственная одежда, аккуратной стопкой сложенная на одном из стульев, и, судя по виду, тщательно вычищенная и отстиранная. Но более всего сражал тот факт, что к стулу был аккуратно приставлен его меч, вдетый в ножны. Да что они, во имя всех преисподен, о себе возомнили? Настолько уверены в себе, что оставили оружие мастеру Теней? Как бы не пришлось об этом жестоко пожалеть!