На площади стоял странный памятник: металлическая игла почти в двадцать метров высотой с огромной разноцветной нитью, проходившей через ушко. Из фонтана посредине площади торчал металлический узел тех же цветов — желтого, красного и зеленого — высотой почти в десять метров. По-видимому, это были две части одной скульптуры.

Вокруг из покрывавшего площадь снега торчали другие черные иглы. Но это уже были не скульптуры, а то, что осталось от деревьев, которые когда-то росли здесь.

Человек со знаками отличия бригадира Бонолы раздраженно протянул Дэниэлсу противогаз. Чтобы не тратить время на споры, Джон решил надеть его. Бригадир похлопал его по плечу и указал на припаркованные неподалеку автомобили. Они стояли на улице, ведущей на север; в конце сквозь густой снег виднелась старинная стена.

― Пойди попроси оружие. У них там есть запасное. Где твоя башка? По-хорошему надо бы доложить на тебя!

Джон кивнул, ничего не ответив. Это было бы бесполезно. Он пошел к автомобилям. Его провожал внимательный взгляд бригадира.

― Че надо? — грубо спросил солдат в кузове грузовика.

― Я потерял свое оружие. Мне сказали прийти сюда.

― Поздравляю, придурок. А может, на самом деле у тебя его украли?

Джон пожал плечами.

― Здесь тебе не магазин. Осталось только это, — сказал солдат, протягивая Джону коробку пуль и ружье в очень плохом состоянии.

― Если оно не взорвется тебе прямо в рожу или тебя не убьет каким-нибудь другим образом, принеси мне его обратно, когда мы вернемся. Это не подарок. И принеси мне что-нибудь хорошее. Бутылку виски, например.

Джон поблагодарил его и отошел от грузовика.

Многие автомобили стояли с заведенными моторами. Площадь заполнилась грохотом, вонью старых карбюраторов и химических добавок, которые продолжали поддерживать их в рабочем состоянии спустя двадцать лет. Серый дым поднимался из выхлопных труб, рассеиваясь в кружившем в воздухе сером снеге.

Джон задумался, как они собирались провести неожиданную атаку при таком шуме.

Но потом понял, что ветер дует в благоприятном направлении и, если не изменится, будет относить в сторону шум и вонь карбюраторов, пока войска не окажутся достаточно близко к станции.

Разнообразие транспортных средств его удивило.

Внедорожники, — некоторые из них, видимо, были старыми еще до Страдания. Другие — поновее, но выглядели еще большими развалюхами. Пикапы с минометами на платформах; другие грузовики, на которых стояло какое-то оружие. Около двух десятков машин предназначалось для перевозки солдат. Джон направился к одной из них.

Протянувшиеся из открытого кузова руки помогли ему забраться наверх.

И тут Джон понял, где он оказался.

Он должен был догадаться раньше по шедшей от грузовика вони. Под стандартными касками, за противогазами прятались дикие усмешки, нестриженые волосы и небритые бороды Альберти.

― О, гли-ка, чо за шмыра, — прорычал самый старый их них.

Сидевшие в глубине грузовика подвинулись поближе и осматривали Джона, как диковинного зверя, отпуская замечания на своем непонятном языке.

Наконец один из них заговорил на итальянском:

― Эй, пидор, а ты один из чуваков из двух городов? Ты из них, да? Из этих милашек?

― Да, я их двух городов.

― О, ну тогда мы должны поблагодарить тебя за всю эту благодать! Мы в жизни не выглядели так элегантно!

― Вы предоставили нам свои грузовики. Мне кажется, это взаимовыгодный обмен.

Альберти некоторое время обдумывал длинное слово «взаимовыгодный», как будто переваривая его.

Потом мотнул головой.

― Похоже, вы нормальные пацаны. Почти как мы. Не то что эти китайские и латинские говноеды. Они поэтому все желтые и коричневые: потому что жрут дерьмо.

Его товарищи дружно загоготали над этой шуткой, показавшейся им верхом остроумия.

― Знаешь, ведь этот союз долго не продержится. Настоящие хозяева города — мы. Город принадлежит нам. Ну и, может быть, вам, если вы такие же, как мы.

Джон знал, что ему стоило помалкивать, но не смог удержаться.

― Конечно, мы такие же, как вы. Во всем, кроме веры.

― Какой веры?

― Ты знаешь, что жители станции Бонола — иудеи? Евреи.

Все солдаты на грузовике потеряли дар речи от удивления.

― Шутишь? — спросил наконец один самый старый. Под его противогазом виднелась длинная седая борода.

― Да нет, не шучу.

― Евреи...

― Да.

Альберти переглядывались в недоумении. Потом старик ткнул в Джона своим тонким крючковатым пальцем и произнес:

― Но вы белые.

Священник подмигнул ему.

― Более или менее.

Тот собирался было ответить, но тут грузовик тронулся и всех пассажиров резко подбросило вверх. Сидевший ближе всех к краю Альберти чуть не вывалился наружу. Товарищи ловко удержали его за воротник, а потом отвесили ему дружескую оплеуху. Он был самым младшим в машине, судя по тому, что Джону удалось разглядеть под противогазом, — не больше пятнадцати-шестнадцати лет.

Грузовик двигался рывками, изрыгая облака черного газа, пачкавшие сугробы на тротуаре.

Альберти сосредоточились на дороге. Высившиеся по обеим сторонам здания были похожи на горы. Некоторые из них оставались белыми, но большая часть почернела от пожаров. Окна пусты. По мере того, как машины медленно продвигались на север, впереди за снежной пеленой все отчетливей вырисовывались очертания длинной постройки, которая оказалась стеной огромного замка.

― Что это? — спросил Джон говорившего по-итальянски Альберти.

― Это замок Сфорцеско, — ответил тот с гордостью.

Не веря своим глазам, Джон смотрел на гигантский темный массив, нависавший над дорогой и жалкой вереницей автомобилей, словно выехавших из старой кинохроники о русской революции.

― Это был замок Миланского короля, — произнес шестнадцатилетний юноша, тараща глаза под стеклами противогаза.

Джон подумал, что нет никакого смысла поправлять его и объяснять, что в Милане никогда не было короля.

Альберти зачарованно смотрели на древние руины. Замок по-прежнему производил сильное впечатление, несмотря на то что довольно большие участки стены разрушились, а на фасаде виднелись следы пожара.

Колонна проехала мимо въезда в замок и пересекла площадь, загроможденную покрытыми снегом старыми автомобилями. Ехавший в голове грузовик был оборудован бульдозерным отвалом, расчищавшим путь от снега и обломков. Отваливавшаяся от автомобилей ржавчина окрашивала снег, как сухая кровь.