Мими боролась со слухами единственным способом, эффективным в Piccola Сицилии, – запустила другой слух, который должен был перешибить первый и звучал куда привлекательнее. А если какая-нибудь соседка спрашивала ее, правда ли это, она яростно отрицала, лишь разжигая фантазию слушательницы, поскольку чем очевиднее правда, тем меньше ей доверяют. Мими через подруг раззвонила, что у Ясмины есть тайный жених в Армии Свободной Франции, красивый офицер из Бизерты по имени Ален. Фамилия не называлась, потому что парень из аристократической, состоятельной семьи, познакомились они в «Мажестике». Каждой из трех своих подруг Мими рассказала лишь часть истории, не сомневаясь, что женщины быстро сложат свои кусочки пазла и, потрясенные открытием, запустят его в мир.

Искусство слухов, сказала Мими, сродни пекарскому искусству: надо взять правильные ингредиенты, в правильном соотношении, и главное – понравиться должно гостям, а не тебе самому. Еще она прекрасно знала, что в любой сплетне должна содержаться крупица правды. Ясмина обращалась в слух, если по радио говорили об Армии Свободной Франции, в киоске она тайком проглядывала газеты, как бы невзначай расспрашивала родственников солдат, служивших в Армии Свободной Франции, – она желала узнать хоть что-то о своем возлюбленном, а для соседей ее поведение подтверждало слухи. По крайней мере, Мими уповала на это.

И она не владела бы искусством сплетни в совершенстве, если бы уже сейчас не продумала сценарий на будущее, когда война закончится и солдаты вернутся домой. Ален должен пасть смертью храбрых, и дитя будет полусиротой героя, отдавшего жизнь за родину.

А Виктор? После возвращения она оженит его быстрее, чем он успеет произнести «нет». Она готова пустить в ход даже угрозы, если он не искупит свою вину и опорочит доброе имя Сарфати. У Виктора будет приличная семья, а Ясмине придется жить вдовой – в наказание за позор, который она навлекла на себя. Наверное, придется обеспечить ей небольшое содержание, в одиночку ей не выжить, да еще и с внебрачным ребенком. Общество отвергает таких женщин, будто они заразные. Жизнь в стыде и позоре – она ее заслужила. По крайней мере, так считала Мими.

Но как искусно она ни выстраивала интригу, слухи не утихали. Слишком уж совпало появление таинственного Мори́са с беременностью Ясмины. Только отъезд Морица дал бы разрастись слуху о никому не ведомом Алене – Морица бы скоро забыли, и скандал бы увял, не успев расцвести.

* * *

Дом Сарфати Мориц покинул в чем был – в одежде Виктора. С небольшой суммой денег, которой Альберт ссудил его, чтобы расплатиться с рыбаком за переправу до Сицилии. Регулярный рейс в Неаполь или Марсель даже не рассматривался – военные контролировали всех отъезжающих.

Было 9 июля 1943 года, жаркий и ветреный день. После того как они переговорили с несколькими рыбаками и ждали случая, когда один из них сможет подкупить портовую полицию, действовать пришлось очень быстро. Уже несколько дней ходили слухи, что вскоре состоится штурм крепости по имени Европа. Только никто не знал, где высадится десант.

Сицилия была очевидным вариантом – из-за своей близости к материку; соседние острова Пантеллерия и Лампедуза уже были захвачены. А потом рыбаки принесли новость, что немцы спешно перебрасывают с Сицилии на Пелопоннес танковую дивизию, а также укрепляют оборону на Сардинии. Британские линкоры взяли курс на Грецию, американские самолеты бомбили Южную Францию. Что это было – маневр или только отвлекающий маневр? Никто не знал.

Вот Виктор наверняка знал – если действительно участвовал в наступлении. Мориц же был уверен лишь в одном: время терять нельзя. Луна уже доросла до половины, а в полнолуние, как говорили, войска коалиции начнут наступление. Десантникам-парашютистам требуется освещение для ориентации.

* * *

Мориц целыми днями ждал вести от рыбаков и вот однажды утром получил. Мальчишка постучал в дверь и принес двенадцать сардин, завернутых в газету. Это был условный знак для Морица: в двенадцать часов дня он должен быть у лодки рыбака Бэлгесьема. Ожидался шторм, Бэлгесьем считал, что поэтому военные не выйдут в море. И пересечь пролив Мориц сможет либо сейчас, либо уже никогда. Берега Сицилии они достигнут в темноте, это будет Марсала или Мадзара-дель-Валло, оттуда предстоит пробираться на итальянский материк.

* * *

Мориц хотел бы проститься с Ясминой и поблагодарить Альберта, но они все не возвращались, и он покинул дом, так и не дождавшись их. Как он узнает позже, они уже были на пути к дому, но дорогу, связывающую город с Piccola Сицилией, перекрыли военные.

Мими расцеловала Морица в обе щеки и дала ему на дорогу несколько монет: пусть отдаст нищему, на удачу. А она зажжет за него свечу и прочитает Tefilat HaDerech, молитву на странствие, чтобы она защитила его в дороге. Если он встретит Виктора, мало ли, на этой проклятой войне все возможно, пусть скажет, чтоб возвращался домой целым и невредимым. Мориц пообещал. И вышел из дома – налегке, не бросаясь в глаза, будто направляется на рынок.

На проспекте де Картаж в лицо ему ударил сильный ветер. В воздухе летала пыль, мусор носился по тротуарам, у кафе опрокинулись стулья. Штормовая переправа предстоит, подумал Мориц. Когда до порта оставалось немного и над крышами уже показались дымящие пароходные трубы, он ощутил что-то неладное. Десятки военных машин стекались к порту с разных сторон, да что там – сотни; Мориц услышал лязганье танков, а вскоре и сами исполинские машины загромыхали мимо него. Дрожала земля. Воняло дизелем и водорослями.

* * *

А потом он увидел солдат. Колонны их двигались к судам, явно готовым отчалить. Коалиция готовилась к вторжению в Европу, о котором столько говорили. Сицилия, Крит, Корсика, Южная Франция? Мориц прикинул расстояния, посмотрел на часы и решил, что наверняка Сицилия, – они не стали ждать полнолуния, десантники высадятся с началом темноты, когда в небе будет висеть половинка луны, а позже, когда луна зайдет, под покровом темноты подойдет флот.

Мориц смотрел на лица солдат, вымазанные черной маскировочной краской. Любой из них мог быть Виктором. Военные уже оцепили порт, тесня гражданских. Стараясь ни с кем на встречаться взглядом, Мори́с попытался пробраться к рыбацкому причалу. Тщетно. Сзади вдруг раздался хриплый шепот:

– Allez, dégagez, vite![68]

Мориц обернулся, но рыбак Бэлгесьем уже скрылся в толпе. Мориц принялся отступать от причала в сторону теснящихся домов, чтобы снова погрузиться в мир, который он почти оставил позади.

* * *

Мими не удивилась, когда Мориц снова объявился на пороге, поскольку новость о большом наступлении распространилась по городу со скоростью пожара. Когда вечером Альберт и Ясмина наконец вышли из машины, измученные одиссеей объездов, небо разрывалось от гула самолетов. Все выбрались на крышу и увидели, как от берега в море тянутся стаи транспортных машин; когда-то, целую вечность назад, Мориц, еще совсем другой человек, проделал этот же путь, только в обратном направлении.