— Подготовить?

Женщина принялась быстрыми движениями мыть мне лицо.

— Ну да, — ответила она. — Вы же не хотите пропустить собственную свадьбу, не так ли?

— Хочу, — сказала я, но она, не обращая на это внимания, бесцеремонно стащила с меня рубашку и поставила меня на середину комнаты для дальнейших интимных процедур.

Немного погодя я уже сидела на кровати, полностью одетая, чувствуя себя одновременно и ошеломленной и протестующей, но весьма благодарная доброй женщине за предложенный мне ею стакан портвейна. Я осторожными глотками потягивала второй стакан в то время, как моя благодетельница расчесывала мне волосы гребнем.

Я дернулась и едва не подпрыгнула, пролив портвейн, когда дверь отворилась еще раз. Час от часу не легче, со злостью подумала я. В комнату теперь явились двое, Мурта и Нед Тоуэн, и у обоих на лицах было написано осуждение. Мы обменялись взглядами с Недом, а Мурта тем временем вошел в комнату и медленно обошел вокруг кровати, разглядывая меня со всех сторон; Вернулся к Неду и что-то негромко ему сказал — я не расслышала ни слова. Бросив на меня последний негодующий взор, Мурта удалился, затворив за собой дверь.

Моя прическа наконец-то удовлетворила женщину: волосы зачесаны со лба и собраны на макушке так, чтобы локоны свободно падали сзади на шею, а на щеках возле ушей уложены два колечка. Волосы были стянуты так сильно, что казалось, с меня снимают скальп, но впечатление при взгляде в зеркало, протянутое мне женщиной, складывалось вполне благоприятное. Я почувствовала себя почти что человеком и даже нашла силы поблагодарить женщину за ее старания. Она оставила мне зеркало и отбыла, заметив на прощанье, что очень приятно выходить замуж летом — так много цветов, которыми можно украсить голову.

— Итак, мы умереть готовы, — произнесла я, обращаясь к своему отражению в зеркале, и сделала приветственный жест.

Потом рухнула на постель, прикрыла лицо влажным полотенцем и снова уснула.

Мне снился приятный сон, какие-то зеленые луга со множеством цветов, но, увы, то, что я принимала но сне за прикосновение легкого игривого ветерка, забивающегося мне в рукава, оказалось наяву чьими-то не слишком нежными руками, которые тормошили меня. Я рывком села на постели и начала отмахиваться вслепую.

Кое-как разлепив веки, я вдруг увидела перед собой не свою крохотную комнатку, а станцию метро — и человеческие лица по стенам: Нед Гоуэн, Мурта, хозяин гостиницы, его жена и долговязый юнец — должно быть, сын хозяина — с целой охапкой цветов в руках, в полном соответствии с моим сном. Была тут и молодая женщина с плетеной корзинкой, она приветливо улыбалась мне, обнаруживая в улыбке отсутствие нескольких зубов.

Как выяснилось, то была деревенская портниха, мобилизованная для того, чтобы пополнить недостатки моего гардероба, подогнав по мне одеяния, которые хозяин гостиницы благодаря своим связям смог в короткий срок позаимствовать у местных жителей. Нед нес некое платье; перекинутое через его руку, оно напоминало охотничий трофей. Разложенное на кровати, оно оказалось роскошным туалетом из тяжелого кремового шелка, с. низким вырезом и отдельным корсажем, который был усеян маленькими пуговицами, обтянутыми материей; на каждой пуговице была вышита золотыми нитками геральдическая лилия. Вырез ворота и рукава-колокольчики богато отделаны кружевными рюшками, так же, как и подол вышитой верхней юбки из шоколадно-коричневого бархата. Хозяин гостиницы, можно сказать, утонул в нижних юбках, которые он нес, его щетинистые бакенбарды были еле видны среди пышных, как пена, оборок.

Я взглянула на пятно от портвейна на моей серой саржевой юбке — и суетность одержала победу. Если мне и в самом деле предстояло сочетаться браком, то я не хотела выглядеть при этом словно деревенская батрачка.

После короткого приступа бешеной деятельности — я при этом стояла недвижимо, словно портновский манекен, а все прочие метались по комнате, что-то подавали, что-то критиковали и без конца спотыкались друг о друга — конечный продукт был готов, украшен белыми астрами и желтыми розами в волосах, причем сердце у него колотилось по-сумасшедшему под кружевным тесным корсажем. Платье подогнали не слишком хорошо, и оно сохраняло достаточно сильный запах предыдущей владелицы, однако шелк был тяжелый и дивно шуршал вокруг моих ног от соприкосновения со складками и оборками нижних юбок. Я чувствовала себя королевой — и не такой уж дурнушкой.

— Вы не заставите меня сделать это, так и знайте! — угрожающе шипела я в спину Мурте, спускаясь следом за ним по лестнице, но мы с ним оба отлично знали, что мои слова — пустая бравада. Если и была у меня достаточная сила характера оказать сопротивление Дугалу и попытать удачи с англичанами, то она улетучилась вместе с парами виски.

Дугал, Нед и все прочие находились в главном зале буфетной возле лестницы, выпивая и обмениваясь любезностями с несколькими местными жителями, которым, как видно, во второй половине дня только и оставалось, что ошиваться тут.

Дугал увидел меня, когда я медленно спускалась по лестнице, — и внезапно замолчал. Вслед за ним умолкли и остальные, и я приплыла вниз, окруженная весьма приятным облаком почтительного восхищения. Глубоко посаженные глазки Дугала не спеша окинули меня с головы до ног и обратно, после чего он кивнул мне с явным одобрением.

Что бы там ни было, но уже немало времени прошло с тех пор, как мужчина смотрел на меня подобным образом, и я как можно грациознее кивнула в ответ.

После недолгого молчания собравшиеся в буфетной выразили свое восхищение словами, и даже Мурта позволил себе еле заметную улыбку, в полном удовлетворении от результатов своих усилий. Тебя-то кто назначал законодателем моды? — сердито подумала я, но в глубине души вынуждена была признать, что именно он устроил так, что я венчаюсь не в серой сарже.

Венчаюсь. Боже ты мой! Портвейн и кремовые кружева временно вернули мне жизнерадостность, и я решила забыть о значительности момента.

Окинув собравшихся взглядом, я заметила одно существенное упущение. Жениха моего тут не было. Подбодренная мыслью о том, что ему, возможно, удалось удрать через окно и он теперь уже далеко, я приняла очередную порцию вина из рук хозяина гостиницы, прежде чем последовать за Дугалом на улицу.

Нед и Руперт пошли за лошадьми. Мурта куда-то исчез, возможно, отправился на поиски следов Джейми.

Дугал поддерживал меня одной рукой — как бы на тот случай, если я оступлюсь в своих длинных и узких шелковых туфлях, но скорее всего — чтобы предотвратить попытку обрести свободу в последнюю минуту.

Стоял так называемый теплый шотландский, денек, то есть туман был не настолько густым, чтобы превратиться в изморось. Внезапно дверь гостиницы распахнулась — и явилось солнце во образе Джеймса. Если я выглядела сияющей невестой, то жених был поистине великолепен. Я прямо-таки замерла с разинутым ртом.

Шотландский горец при всех регалиях являет собой впечатляющее зрелище — любой шотландский горец, пусть даже старый, некрасивый или мрачный. А при виде стройного, отнюдь не безобразного и молодого шотландского горца попросту захватывает дух.