на полпути ко рту. Страх укореняется в моем животе, когда я пытаюсь понять, почему он сказал это. Я медленно опускаю клубнику, вилка звенит о тарелку, когда я поворачиваюсь к Базу, краска медленно сходит с моего лица.

— Как ты…?

Я даже не могу закончить предложение. Меня бросают в петлю, потому что это именно то, от чего я старалась держаться подальше. Баз вспомнил меня. Две мои жизни столкнулись.

Маккензи и Скарлетт.

Настоящая я и лжепророк.

— На гала-концерте я слышал, как ты разговаривала с Авой.

У меня сжимается грудь, когда я слышу ее имя. Я все еще не хочу думать о том, что я, вероятно, никогда больше ее не увижу. Она стала маленьким кусочком рая, в то время как я имела дело с придурками из Шестого Круга Ада.

Я прокручиваю в голове наш с ней разговор и мысленно проклинаю себя, что пролила часть своей настоящей жизни. Он услышал. Теперь это невозможно отрицать. Теперь это просто игра в ожидание, чтобы увидеть, сложит ли он кусочки головоломки вместе.

Я сглатываю, стараясь удержать дрожь в своём тоне. Сама мысль разговора о Мэдисон с Базом, кажется неправильной, но в каком-то смысле также я чувствую себя вправе разделить с ним эту часть своей жизни. Мне просто нужно немного исказить правду.

— Та подруга, о которой я тебе рассказывала? — он молча изучает мое лицо, ожидая продолжения. — Я действительно говорила о своей сестре. Не знаю, почему я сразу не сказала. Может, потому что я стараюсь не думать о ней слишком часто, но это невозможно. Она повсюду. Даже когда я хочу, чтобы ее не было.

Глаза База смягчаются, а мои начинают щипать. Это даже не для шоу. Каждый раз, когда я произношу ее имя вслух, это возвращает меня назад. Это возвращает меня к боли, которую ее смерть принесла нашей семье.

— Мы были близнецами, — шепчу я, мое горло сжимается от волнения. — Она всегда была такой… красивой и необыкновенной, и по сравнению с ней я всегда была второй. Для нее это постоянно было соревнованием. У нее было все на меня, и она знала это, но все же, казалось, она всегда должна была давить сильнее. Оставить меня в пыли только для того, чтобы показать, чего я стою.

Слеза скользит по моей щеке, и я сердито смахиваю ее, ненавидя себя, что после девяти гребаных лет я все еще не могу держать себя в руках, когда дело доходит до Мэдисон.

Временами мне хотелось ее возненавидеть — черт, какая-то маленькая частичка меня все еще ненавидит. После всего, через что она заставила меня пройти после того, как она обращалась со мной, когда мы перешли в среднюю школу, я должна презирать свою сестру-близнеца. Я должна была сказать «скатертью дорога» после ее смерти и продолжать жить необыкновенной жизнью. Но большая часть меня, которая любит ее, не позволит этому произойти. Я люблю Мэдисон, несмотря на все плохое.

— Маккензи, тебе не обязательно заканчивать. Я все понимаю.

Понимание на его лице заставляет меня покачать головой, потому что он не понимает. Даже несмотря на то, что мы ненавидели друг друга, я все еще любила свою сестру всем сердцем, и без нее я увядала. Я умирала без своей второй половины.

— Даже несмотря на то, что мы дрались как ненормальные, она все еще была той… кем не была я. Я смотрела на нее снизу вверх. Она была прекрасной версией меня самой, в которую я хотела бы однажды превратиться. В ночь ее смерти, мы поссорились. — я невесело смеюсь, шмыгая носом. — Мы всегда ссорились, так что это не стало сюрпризом. Но… я все думаю, может быть, если бы я сделала что-то другое, то, возможно, она все еще была бы здесь. Возможно, у нее имелась бы возможность прожить свою жизнь гораздо лучше, чем я прожила свою.

Баз подтаскивает мой стул к себе, наклоняясь ко мне так, что наши взгляды оказываются на одном уровне. Нежным прикосновением, которое так не похоже на него, он смахивает слезы с моих щек. Мы смотрим друг на друга. Я, мои глаза, блестящие от слез, и он, выглядящий нежным и хорошо собранным. Мое сердце начинает злиться, потому что, хотя он вытирает мои слезы, его друзья и, возможно, даже он сам приложили руку к смерти Мэдисон. Приложил руку к тому, чтобы отнять ее у меня.

Я стискиваю зубы, огонь внезапно разливается по моим венам.

— Но она никогда этого не сделает. Она никогда не сможет жить так, как ей всегда было предназначено, потому что кто-то думал, что может играть в Бога. Кто-то взял на себя смелость забрать ее у меня. Чтобы разрушить мою семью. И самое главное, я до сих пор не понимаю, почему. Все эти годы спустя у меня все еще нет ответов, в которых я нуждаюсь.

Лицо База затуманивается гневом.

— Ты хочешь сказать, что они так и не поймали этого сукина сына? Разве это не парень, с которым она встречалась?

И вот тут-то все усложняется. Потому что я сказала, что моя лучшая подруга переехала, и ее парень причинил ей боль. Как, черт возьми, я могу связать обе истории, не всколыхнув его память?

— Моя сестра рассердилась, когда нам пришлось переехать. Она должна была оставить своих друзей и своего парня. Иногда, она никому не сообщала, что уезжала к нему в гости. И однажды ночью она просто не вернулась. Ее тело нашли спустя несколько дней. У него было алиби, так что это мог быть кто-то другой. Возможно, так оно и было.

— Но ты в это не веришь.

Я оглядываюсь на него.

— Нет. Не верю. Он одурачил всех остальных. Всех, кроме меня.

Баз проводит пальцами по волосам и резко вздыхает.

— Мне очень жаль, Маккензи. Я понятия не имел.

Я втягиваю воздух и заставляю себя улыбнуться. Сжимаю его руку, которая все еще накрывает мою.

— Все в порядке. Я не хотела так нагружать, но… еще я очень рада, что ты знаешь. Я никогда никому этого не говорила.

Удивление мелькает на его лице.

— Никому?

Я отрицательно качаю головой.

— Ее смерть стала причиной моего отъезда из Калифорнии. Наша семья уже никогда не была прежней, и мне просто нужно было начать все сначала. Там, где я не была бы окутана воспоминаниями о ее смерти. Никто из моих друзей на Восточном побережье не знал обо мне ничего настоящего. Все во мне ложь. А теперь, — я резко выдыхаю, —