— В чем вы сомневаетесь, инквизитор?

— Парнишка, подозреваемый в сокрытии псайкерской силы. Вы даете ему место в войсках. И вот он в самом центре всей истории…

— Брин Майло не виновен в происходящем.

— Правда? Вы можете поручиться?

Гаунт промолчал.

— Что вы знаете о псайкерах, комиссар? Вы об­щались с ними? Наблюдали когда-нибудь, как они созревают? Мальчик или девочка, совсем еще подрос­ток, никогда не проявлявший никаких особых спо­собностей, внезапно становится тем, чего мы стра­шимся.

Комиссар молчал. Ему не нравилось, какой оборот принимает этот разговор.

— А я видела, Ибрам. Внезапное проявление си­лы, управлять которой никогда не учили. Внезапный всплеск активности. Вы не можете точно сказать, что Майло здесь ни при чем.

— Он ни при чем. Я это знаю.

— Увидим. В конце концов, я здесь именно за этим.

Роун выглянул в узкую бойницу в монолитной стене. Ночной дождь и яростный ветер хлестали по деревьям. Снаружи были огни. Но это были уже не теплые огонь­ки костров полевых кухонь на полях Основания. Небо обрушилось. На Танит пришла гибель. Если в этом и оставались сомнения, то их развеяли сигнальные ракеты, взметнувшиеся над деревьями несколько минут назад.

Майор плотно прижал к груди свой лазган, только что выданный ему из оружейных. По крайней мере, у него будет шанс воспользоваться им перед смертью.

— Что происходит, сэр? — спросил рядовой Кафф­ран.

Роун подавил желание наорать на него. Парень был еще совсем зеленым. Это его первый бой. А Роун был единственным офицером здесь.

— Общепланетарный штурм. Враг напал на нас, по­ка мы собирались отбывать.

Солдаты заныли.

— Нам конец! — взвыл Ларкин, и Фейгор заставил его замолчать ударом по почкам.

— Разговорчики! — прикрикнул Роун. — Они не за­берут у нас Танит без боя! К тому же мы наверняка не единственное подразделение в замке курфюрста. Наш долг теперь — защитить его жизнь.

Остальные перестали шептаться и закивали. Это был отчаянный жест, но он казался верным. Все чувствова­ли это.

Фейгор снова проверил коммуникатор.

— Ничего. Все каналы лежат. Должно быть, нас глу­шат.

— Продолжай попытки. Мы должны выяснить местоположение курфюрста и установить защитный пери­метр.

Брин Майло чувствовал жуткое головокружение. Все казалось каким-то нереальным. Но он одернул се­бя, списав все на шок от внезапности происходящего.

Будто бы перспектива покинуть Танит навсегда бы­ла недостаточно тяжелой. Все гвардейцы нервничали в последние дни. А теперь… этот кошмар.

Вот на что это все было похоже. Кошмар. Излом реальности, в котором что-то было размыто, а что-то, наоборот, казалось слишком ярким и четким.

У него не было времени утешать себя или хотя бы привести в порядок нервы. Сполох огня и грохот ору­жия ворвался в коридор за их спинами. Враг смог про­биться во дворец.

Взвод Роуна занял укрытия вдоль стены и открыл огонь.

— За Танит! — выкрикнул майор. — До тех пор, пока она жива!

Древний Эон Кулл резко очнулся. Изо рта вырвал­ся звериный крик боли. Он обнаружил, что лежит на гладком каменном полу Внутренних Покоев. Первые несколько мгновений не мог вспомнить, кто или что он такое.

Память возвращалась к нему, словно крупицы пес­ка, падающие сквозь горлышко песочных часов. Он потерял сознание и лежал все это время в забытьи, некому было прийти ему на помощь.

Он едва смог подняться. Пальцы дрожали, руки ви­сели безвольными тряпками. Кровь заливала нос и рот. Его внутренние органы и сдавленные легкие судорожно подергивались, как умирающие птицы в клетке ре­бер.

Он должен понять, преуспел ли он в своем ритуале.

Камни душ потемнели. Фуегаин Фальчиор молчала в ножнах. Костяные руны рассыпались по полу, слов­но кто-то пинком разбросал весь расклад. Одни свети­лись алым светом и дымились, как раскаленное железо в кузнице. Другие обратились в горстки пепла.

Колдун Эон Кулл ужаснулся увиденному. Он при­нялся собирать горячие осколки и прах, обжигая паль­цы. Именем Ваула, бога-кузнеца, что он наделал? Что натворил он в этот день? Зачерпнул слишком много силы, несомненно. Его возраст, его слабость сыграли с ним злую шутку. Он потерял сознание, упустил кон­троль всего на несколько мгновений. Что же за силу он выпустил? Блаженный Азуриан, что же он натворил!..

Его измученный разум почувствовал приближение Муона Нола. Воин не может, не должен увидеть его таким. Эон Кулл нашел в себе силы снова подняться на трон. Осколки и прах он спрятал в мешочек на по­ясе. Суставы трещали, как ружейные выстрелы. Древ­ний с головокружением почувствовал, как его горло заполняется кровью.

— Владыка Эон Кулл… вам плохо?

— Усталость, не более того. Что происходит сна­ружи?

— Ваша… буря… она просто невероятна. Ничего бо­лее яростного я и представить не мог.

Эон Кулл поморщился. О чем Муон Нол говорит? Колдун не мог показать воину, что не понимает чего- то. Он должен был сам все увидеть. Но его разум был так слаб и истерзан…

— Врата должны быть закрыты, буря не продер­жится вечно.

Муон Нол опустился на колени и сложил ладони в жесте прошения. Владыка, я снова молю вас, в последний раз: не нужно закрывать Путь. Позвольте мне послать на Дол­те за подмогой. Вместе с экзархами, вместе с могучим Аватаром мы сможем сдержать натиск и…

Эон Кулл заставил воина подняться, устало качнув головой. Он порадовался тому, что шлем скрывает его лицо и Муон Нол не видит, как по его высохшим гу­бам струится кровь, заполнившая легкие.

— А я говорю тебе в последний раз: не бывать это­му. Долте не сможет помочь нам. Наш родной мир осажден. Представляешь ли ты, каково число наших врагов здесь, на Монтаксе?

Эон Кулл подался вперед, коснулся обнаженной ру­кой лба Муона Нола, с трудом посылая ему психичес­кий импульс — видение бесчисленной орды врагов, ко­торую узрел Древний. Муон Нол вздрогнул, напрягся. А потом отвел глаза.

— Хаос не должен поглотить нас. Врата Паутины должны захлопнуться перед ними. Наш Путь должен быть отрезан немедленно, как я и пожелал.

— Я понимаю, — кивнул воин.

— Ступай, проследи за последними приготовления­ми. Когда они завершатся, возвращайся и отведи меня в Верхние Покои, там я встречу свою судьбу.

Оставленный в одиночестве, Древний Эон Кулл на­пряг свой разум, пытаясь выглянуть за пределы Внут­реннего Покоя и оглядеть внешний мир. Но силы под­вели его. Неужто он потратил так много? О чем гово­рил Муон Нол, когда упомянул его бурю?

Тяжело ковыляя, Эон Кулл пересек зал и открыл стоявший у стены кварцевый ларец. Он был наполнен темным прахом и пустыми шелковыми мешочками. Тем не менее в нескольких все еще что-то лежало, и он под­нял один. В его руках оказался скипетр из призрачной кости — один из немногих сохранившихся. В нем пуль­сировало тепло жизни. Добравшись до трона, Древний