Почтительная манера Росса вовсе не напоминала когда-то будоражившую воображение Кейт сцену из «Романа о розе», в которой прекрасный рыцарь посещает в саду даму своего сердца.

— Да? — спросила она, щурясь от яркого солнца. — Что там случилось?

— Я тебя потревожил? Могу прийти чуть позже.

— Нет же, прошу тебя, — ответила Кейт и, слегка подобрав ноги, жестом попросила его сесть на кушетку. — Я слышала звук рожка у ворот. Новости от короля?

Росс принял ее приглашение и сел.

— Нет, скорее от Брэсфорда, но с печатью Генриха. С королем все в порядке. Подсчет убитых во время битвы при Стоке показал, что только двести человек пало, воюя за дом Ланкастеров, тогда как за Йорков погибло несколько тысяч. Малолетний самозванец, урожденный Ламберт Симнел, тоже жив. Генрих не стал предавать мальчика смерти. Вместо этого его приставили на королевскую кухню — поворачивать вертел, чтобы оправдать его содержание при дворе. Даже священника, который объявил его принцем, приговорили к заточению в темнице, а не к смерти.

— Благоразумно.

— Да, а точнее сказать — осмотрительно, — произнес Росс. — Генрих не хочет, чтобы его считали убийцей ребенка, и кто осмелится его за это осудить?

Кейт не могла с ним не согласиться. После небольшой паузы она спросила:

— Это все новости?

— Также пришло письмо от моего старого лэрда. Гонец сначала поехал в Лондон, так как думал, что застанет меня там.

— Надеюсь, никаких плохих вестей.

Росс слегка покачал головой, и лучи солнца блеснули в темных волнах его волос.

— Меня простили. И приказывают ехать домой.

Домой. Он все еще считал Шотландию своим домом. Кейт задумчиво посмотрела на розу, которую сорвала с куста, опутывавшего беседку, и повертела ее в руке.

— Щедрый дар, хоть и неожиданный. А почему было принято такое решение?

— До них дошла молва, что Трилборн погиб от моей руки. Этот английский подонок был последним в своем роду, и теперь вражда окончена. Тогда мой отец решил, что я достоин носить имя Данбаров.

— Твой отец так тобой доволен, что готов закрыть глаза на такую мелочь, как женитьба на саксонке?

Росс наклонился и положил руки на колени.

— Все так, как ты говоришь.

— И ты поедешь? — непринужденно спросила Кейт, радуясь тому, что ей удалось сохранить невозмутимость, как бы это ни было тяжело.

— Я должен.

На языке у Кейт вертелся вопрос о том, вернется ли он, но она так и не смогла его произнести. Вместо этого она спросила:

— Когда?

— Прямо сейчас. Вместе с письмом был прислан отряд воинов для сопровождения.

Прямо сейчас. Росс даже не думал о том, чтобы подождать, пока она соберется в дорогу. Он даже не думал просить ее поехать вместе с ним. В горле у Кейт застыл тяжелый ком, который не давал ей говорить.

Росс посмотрел на нее и снова перевел взгляд на свои руки.

— Будет лучше, если ты пока останешься здесь, — сказал он, словно отвечая на ее безмолвный вопрос. — Ты едва оправилась от болезни и к тому же беременна.

Это был весомый аргумент. Под тем же предлогом он отказался делить с ней постель и даже комнату с момента возвращения в Брэсфорд-Холл. Но теперь терпению Кейт пришел конец.

— Я себя отлично чувствую.

Росс недоверчиво посмотрел на нее своими синими глазами.

— Ты уверена? Ты же так… Я боялся, что ты умрешь.

— Ты уверен, что это единственная причина? — осторожно спросила Кейт, сделав глубокий вдох. — Или ты все-таки думаешь, что Трилборн не лгал, когда утверждал, будто я хотела твоей смерти, чтобы проклятие граций исполнилось и я избежала замужества?

— Кейт, не говори так.

— Я тебя ни в чем не обвиняю, — сказала она, резко мотнув головой. — Если учесть все, что я рассказывала о проклятии, и прибавить к этому улику в виде моего кинжала, а также признание человека, которого неминуемо ждет казнь, — все это выглядит ужасно.

— Это выглядит неправдоподобно, — решительно возразил Росс, глядя на нее своими ясными глазами. — Кейт, ты никогда не стала бы вынашивать план коварного убийства. Если бы ты хотела избавиться от меня, ты бы голыми руками в праведном гневе вырвала у меня печень и глаза.

От такой картины Кейт стало немного не по себе, но она решила не протестовать.

— Что ты еще скажешь?

Шотландец потер ладони, сухие и шершавые от мозолей.

— Я никогда не заслуживал такой супруги, как ты, — сказал он, глядя себе под ноги. — Ты леди Кэтрин, дочь английского пэра, а я не более чем просто грабитель с приграничной территории. Когда-нибудь меня станут называть лэрдом, но это не дворянский титул, хоть и почетный. Мысль о том, что ты могла желать моей смерти, хранила меня от опасности превратиться в ручного сокола, привыкшего к жизни в неволе. Я думал так, чтобы не стать ради тебя англичанином.

— Это невозможно, — с улыбкой сказала Кейт.

— Более того, — настойчиво продолжал Росс, — я держал тебя рядом с собой, когда тебя следовало отправить в безопасное место. Я оставил тебя без охраны в лагере Генриха, и смотри, что из этого вышло. Я самый настоящий эгоистичный ублюдок, а не доблестный рыцарь. Даже юный Дэвид, оруженосец Брэсфорда, которого Генрих посвятил в рыцари, оказался более достойным любовником.

— Нет, — просто ответила Кейт.

Однако Росс, по всей видимости, ее не слушал. Легко поднявшись с кушетки, он отошел на пару шагов и, не поворачиваясь к ней лицом, изрек:

— Тебе будет лучше без меня.

Неужели он действительно хотел это сказать или же просто предпочитал вернуться в Шотландию в одиночку? Он против воли заключил с ней брак, принял подарок Генриха только потому, что у него не было ни родины, ни собственного дома. Теперь же все изменилось.

— А как же Граймс-Холл?

— Генрих отдал его мне только ради тебя. Можешь делать с ним все, что захочешь.

Кейт открыла было рот, чтобы спросить, неужели ей придется одной растить ребенка, но это было бы похоже на жалостливый плач. Нет, она не станет снова делать из Росса заложника, на этот раз привязывая его к себе с помощью ребенка, которого они вместе зачали. Она также не станет умолять его остаться рядом с ней и любить ее, хотя эти слова звенели в ее голове с такой силой, что от этого напряжения вернулась головная боль, мучившая ее после сотрясения.

— Значит, это прощание, — сказала Кейт, глядя Россу в спину.

— Да, если на то будет твоя воля.

Ее воля…

— А какое значение имеет моя воля? — спросила она, едва сдерживая гнев. — Неужели мне хоть раз позволили что-то решать?