Казалось, Хелен не замечала хода времени, а вот Гвин с каждой минутой нервничала все больше и больше. А вдруг Дороти действительно заблудилась? Только спустя два или три часа Гвин услышала какой-то шум за дверью. Гвинейра, нервы которой были на пределе, страшно испугалась. Однако это, конечно же, была Дороти. Она все еще плакала. Но с девушкой, вопреки всем ожиданиям, пришла не Матахоруа, а Ронго.

— Она не может прийти! — всхлипывала Дороти. — Пока что не может. Она...

— Рождаться еще одна ребенок, — спокойно объяснила Ронго. — И тяжело. Рано, мама болеть. Бабушка должна остаться. Она говорить, мисс Хелен сильный, ребенок здоровый. Должна помогать я.

— Ты? — спросила Гвин. На вид Ронго было не больше одиннадцати лет.

— Да. Я уже видеть и помогать kuia. В мой семья много дети! — гордо заявила Ронго.

И хотя, по мнению Гвинейры, маленькая маори не подходила на роль повитухи, у нее все же было больше опыта, чем у всех присутствующих тут женщин.

— Хорошо. Что нам теперь делать, Ронго? — осведомилась Гвин.

— Ничего, — ответила девочка. — Ждать. Много часы. Матахоруа говорит, когда все кончаться, она прийти.

— Да уж, это настоящая помощь, — вздохнула Гвинейра. — Ну хорошо, мы подождем.

Ничего другого ей не приходило в голову.

Ронго оказалась права. Роды длились не один час. Когда наступали схватки, Хелен кричала от боли; затем она снова успокаивалась и, казалось, даже на несколько минут засыпала. К вечеру схватки участились и стали еще болезненнее.

— Это нормально, — заметила Ронго. — Можно я сделать оладьи с сиропом?

Дороти была шокирована тем, что девочка могла в такой ситуации думать о еде, но Гвин эта идея показалась неплохой. Мало того, что она сама была голодна, ей хотелось уговорить Хелен съесть хотя бы кусочек.

— Помоги ей, Дороти! — приказала Гвинейра.

Хелен с отчаянием посмотрела на подругу.

— Что случится с ребенком, если я умру? — прошептала она.

Гвинейра вытерла ей пот со лба.

— Ты не умрешь. А ребенку сначала нужно родиться. Где же Говард? Тебе не кажется, что ему пора бы уже вернуться домой? Он мог бы съездить в Киворд-Стейшн и сообщить, что я вернусь позже. А то домашние начнут беспокоиться.

Хелен, несмотря на боль, еле удержалась от смеха.

— Скорее Рождество и Пасха наступят в один день, чем он поедет в Киворд-Стейшн. Может, Рети... или другой ребенок...

— Я не могу разрешить им поехать на Игрэн. А осел тоже не знает дороги, как и дети.

— Это мул... — поправила Хелен и застонала. — Не называй его ослом, ему это не нравится...

— Я знала, что ты его полюбишь. Слушай, Хелен, я сейчас подниму ночную рубашку и загляну под нее. Может, ребенок уже показался...

Хелен затрясла головой.

— Я бы почувствовала это. Но... но теперь...

Хелен скорчилась от очередной схватки. Она вспомнила о том, что миссис Кендлер что-то говорила о потугах, попробовала сделать то, что советовала женщина, и застонала от боли.

— Может быть... сейчас... — Но перед тем как Хелен успела договорить, наступила следующая схватка. Женщина согнула ноги в коленях.

— Лучше, если стать на колени, мисс Хелен, — посоветовала Ронго с набитым ртом. Она только что вошла с большой тарелкой оладий. — И ходить вокруг. Потому что ребенок нужно вниз, понятно?

Гвинейра помогла стонущей и сопротивляющейся Хелен встать с постели. Однако женщине удалось сделать всего пару шагов, перед тем как она скорчилась от очередной схватки. Гвин подняла ночную рубашку Хелен, пока та опускалась на колени, и увидела у нее между ног что-то темное.

— Выходит, Хелен, ребенок выходит! Что теперь делать, Ронго? Если он сейчас выйдет, то упадет на пол!

— Не выпадать так быстро, — заметила Ронго и запихнула в рот еще один оладушек. — М-м-м, вкусно. Мисс Хелен может сразу есть, когда ребенок здесь.

— Я хочу обратно в кровать! — простонала Хелен.

Гвинейра помогла ей, хотя и не считала это разумным. Все однозначно шло быстрее, пока Хелен стояла на ногах или коленях.

Но тут Гвинейре пришлось прервать свои раздумья. Хелен еще раз пронзительно закричала, и маленькая темная макушка, которую видела Гвин, превратилась в явившуюся на белый свет голову ребенка. Гвинейра вспомнила те многие роды ягнят, за которыми она тайно наблюдала. Овцематке обычно помогал пастух. Подобная помощь не помешала бы и здесь. Гвин решительно ухватилась за головку ребенка и потянула ее на себя, в то время как Хелен кричала и задыхалась от очередной схватки. Напрягшись, женщина вытолкнула головку ребенка, Гвинейра потянула сильнее, увидела плечи, а потом и всего ребенка, повернувшего к ней свое сморщенное личико.

— Теперь резать, — невозмутимо сказала Ронго. — Резать пуповина. Красивый ребенок, мисс Хелен. Мальчик!

— Маленький мальчик? — простонала Хелен и попыталась подняться. — В самом деле?

— Похоже на то... — сказала Гвин.

Ронго схватила нож, который она до того держала наготове, и перерезала пуповину.

— Теперь нужно дышать!

Ребенок не просто сделал вдох, а громко закричал.

Гвинейра просияла.

— Он выглядит здоровым!

— Конечно, здоровый... я сказать, что здоровый... — донеслось от двери.

Матахоруа, tohunga маори, вошла в комнату. Чтобы защитить себя от холода и влаги, она завернулась в одеяло и закрепила его поясом. Ее многочисленные татуировки были видны лучше, чем обычно, потому что старуха побледнела от холода, а может, и от усталости.

— Мне жаль, но другой ребенок...

— Другой ребенок тоже здоров? — устало спросила Хелен.

— Нет. Умереть. Но мама жить. Твоя красивый сын!

Теперь Матахоруа взяла руководство над всем, что происходило в комнате роженицы, на себя. Она вытерла малыша и приказала Дороти нагреть воду для купания. Пока же повитуха положила ребенка на руки Хелен.

— Мой маленький сын... — прошептала Хелен. — Какой же он маленький... я назову его Рубеном, в честь моего отца.

— А разве Говард не должен сказать свое слово по этому поводу? — спросила Гвинейра. В ее кругах было принято, чтобы отец выбирал имя ребенку, особенно если это был сын.

— И где же Говард? — с презрением спросила Хелен. — Он знал, что ребенок родится на днях. Но вместо того чтобы быть со мной, он сидит в кабаке и пропивает деньги, заработанные на продаже валухов. Он не имеет права давать имя моему сыну!

Матахоруа кивнула.

— Правильно. Твой сын.

Гвинейра, Ронго и Дороти выкупали младенца. Дороти, которая наконец-то прекратила плакать, все никак не могла насмотреться на ребенка.