Чтобы дать им время отойти подальше от главного входа и завернуть за угол, Элли сосчитала до ста и лишь после этого приоткрыла главную дверь, высунула наружу голову и осмотрелась.

Вокруг не было видно ни единой живой души.

Выйдя во двор, где догорал летний день, она осторожно закрыла дверь.

Время перевалило за девять, объявленный Изабеллой ранний комендантский час уже начался. Элли некоторое время постояла на верхней ступеньке лестницы, любуясь закатными золотистыми лучами, после чего сбежала по лестнице и устремилась через лужайку к темной линии посадок, за которыми скрывалась часовня.

Скрытно добравшись до спасительных зарослей (девяносто семь шагов), Элли замедлила шаг, чтобы перевести дух, после чего припустила по лесной тропинке к часовне. С каждой минутой вокруг становилось все темней. В лесу стояла мертвая тишина, как это бывает, когда вечер переходит в ночь, от земли начинал подниматься влажный холодный туман. Когда она минут через пять достигла церковного двора, тишина и сумрак уже начали давить ей на нервы.

«Что я волнуюсь? Ведь если Картер на месте, не станет же он приветствовать мое появление радостными криками?»

Металлический щелчок замка, запиравшего церковные ворота, прозвучал в тишине звоном клинка. Элли поежилась. И решила не сразу идти к двери часовни, а предварительно осмотреться. Инстинктивно она направилась к толстому тису, росшему недалеко от часовни. В ее первую неделю в Киммерии они с Картером сидели на его толстой нижней ветке и ждали, пока ребята с газонокосилками срежут траву, чтобы начать сгребать ее.

Подойдя к тису, она заметила торчавшую в самом низу его кроны ногу в мужском ботинке, за которую, подкравшись, и дернула.

— Ага! Тебе все-таки удалось смыться из школы! — послышался сверху голос Картера, сидевшего на той же, что и в прошлый раз, толстой нижней ветке. В следующую секунду Элли почувствовала, что вознеслась в воздух и тут же оказалась на той же самой ветке. Она снова удивилась, как легко Картер поднял ее.

— Итак, Картер, из-за чего вся эта суета? — спросила Элли, с вызовом посмотрев на него. — И почему ты решил встретиться со мной именно здесь?

— Потому что мне не хочется, чтобы нас подслушали. Я же говорил. Часовня — единственное место в это гребаной школе, о котором я могу сказать со всей уверенностью, что с наступлением темноты здесь не окажется ни одной живой души и мы сможем разговаривать совершенно свободно.

Что-то в речах Картера и его манере держаться заставило ее насторожиться. Казалось, он с трудом подбирал слова, а кроме того, избегал смотреть ей в глаза.

— Дело в том… — произнес он и вдруг замолчал. Правда, через минуту начал снова. — Короче говоря, есть вещи, о которых ты должна знать.

«Слава тебе, господи, — подумала Элли. — Наконец-то я узнаю хоть что-то внятное».

Девушка решила не дожидаться, когда он разговорится, и взяла инициативу на себя.

— Картер, что ты знаешь о событиях в школе? Почему руководство старательно делает вид, что Рут покончила жизнь самоубийством? Ведь ее нашли с перерезанным горлом… Она ведь не смогла бы сама себя… так… Кроме того, там кто-то был. Я сама слышала шаги. И Изабелла что-то знает. Картер попытался прервать ее, когда она заговорила об Изабелле, но, как только она сказала, что Изабелла в курсе произошедшего, замолчал и уставился на нее во все глаза. Потом спросил:

— А что заставляет тебя думать, будто Изабелла в курсе?

Элли быстро пересказала ему подслушанный разговор.

— Как думаешь, кто этот Натаниэль? — спросила она в конце.

Картер пожал плечами и задумчиво провел рукой по волосам.

— Не знаю. Странно: они не сомневаются, что никто из своих покуситься на жизнь Рут не мог, но при этом объявляют ее самоубийцей.

Элли наклонилась к нему:

— А почему, интересно знать? Ведь когда в полиции осмотрят тело, то сразу же поймут: самоубийством тут и не пахнет.

Он удивленно посмотрел на нее:

— Какая еще полиция?

Элли уставилась на него с не меньшим удивлением:

— Ты серьезно? Думаешь, они не вызвали полицию?

— Не вызвали. Разумеется. И не вызовут…

— Но… как такое возможно?…

— Полицейские никогда здесь не были, они не имеют представления о том, что здесь происходит. И никто им об этом не скажет. Так что они никогда не узнают, что Рут погибла здесь. Возможно, через некоторое время ее тело обнаружат на какой-нибудь глухой дороге. А скорее всего, его вообще никто никогда не найдет. А ее родители, которые по большей части живут во Франции, скажут копам, что она сбежала из школы и они не знают, что с ней и где она. И полицейские поверят им, потому что ее папаша — инвестиционный банкир, а мамаша носит дорогие тряпки от кутюр, а такие люди, как известно, никогда не лгут, не так ли?

Элли не верила собственным ушам.

— Ты это серьезно, Картер?

— Разумеется, Элли. Именно так все и будет. Вот почему ты никогда не слышала о Киммерии, пока не приехала сюда. — В его голосе звучала горечь. — Неужели ты еще не поняла, куда попала?

Элли чувствовала полную растерянность.

— Нет, Картер, я так ничего и не поняла.

— Киммерия, видишь ли, чрезвычайно своеобразное и очень закрытое место, где все тесно связаны между собой. Здесь все знают всех. И все здесь находятся по какой-либо причине. Помнишь, когда мы с тобой первый раз поссорились? Ты тогда истолковала мои слова так, будто бы я сказал, что ты не имеешь права учиться здесь…

Элли, покраснев от оставшегося в памяти унижения, кивнула:

— Но между прочим, к нам среди лета не приезжают ученики, не имеющие тесных связей со школой. Скажем, если кто-то из родителей не входит в состав благотворительного комитета — или не является членом какого-нибудь связанного со школой финансового фонда. Я уже не говорю о потомственном обучении в этих стенах, когда члены семьи из поколения в поколение получают здесь образование, — объяснил Картер. — Так что тогда я всего лишь пытался выяснить, к какой группе из вышеперечисленных ты относишься. Но так ничего и не понял. Ведь ты не имела никакого отношения к этой школе, не так ли?

Тут он посмотрел на нее в упор:

— Но этого не может быть, потому что не может быть никогда.

Элли пыталась осознать сказанное. Солнце провалилось куда-то за лес, стало совсем темно. По спине у девушки пробежал холодок.

— Не знаю, что ответить тебе на это, — произнесла наконец Элли. — Родители представили ситуацию так, будто Киммерию им порекомендовали в полиции. Но они даже не сказали мне, в каком графстве и как далеко от Лондона она находится, и я до сих пор не знаю, какой здесь ближайший город. Черт возьми, они действовали, как заправские шпионы.

Картер покачал головой: