— Стой! — завопил один из монахов, отличавшийся от прочих странным головным убором, похожим на приплюснутую кастрюлю. Если бы Нанок спросил у Мастера Лура, он получил бы ценную информацию, что штука эта зовется тиарой. Но никакого желания спрашивать мага, ровно как и зубрить ненужные слова у варвара не возникло.

— С дороги! — радостно завопил он, выдвигая коня вперед. Возможность всласть подраться отодвинуло на задний план даже испытываемые от скачки неудобства.

Адепты «Петушиного часа» заколебались. Внезапное желание покинуть ставшую вдруг такой узкой дорогу читалось в их глазах. Но тут произошла случайность, которую, по мнению варвара, устроить мог только Беодл собственной персоной. Внезапный порыв ветра сорвал с Тилы головной убор вместе с париком. Что ж, острые уши руками не закроешь.

— Мерзкий эльф! Взять его! — это очнулся монах в кастрюле.

Подручные его тут же зашевелились. Нанок не знал, что конкретно они имели против эльфов, но явно какие-то счеты присутствовали. Синерясники мигом растянулись цепью, помахивая короткими булавами и посохами. Иные же, напротив, отошли за их спины и стали гнуть пальцы. «Наверное, маги», — догадался варвар.

Он потянул из чехла секиру, чувствуя, как обжигающая радостная ярость наполняет тело, играет мышцами. Наконец-то добрая драка, слава Беодлу!

Тила вскинула лук, Мастер Лур, к удивлению варвара, пальцы гнуть не стал, а напротив, обнажил меч. Держался он с выправкой заправского воина, и Нанок в очередной раз усомнился, а впрямь ли тот чародей, или только прикидывается? Фейерверка так ведь и не колданул ни разу, хоть и строит из себя мага. А мечом владеть умеет, видно. Он, варвар, конечно, в мечах ни бельмеса, но когда стольких меченосцев к Беодлу спровадишь, поневоле разбираться начнешь, кто чего стоит.

Синерясники драться тоже умели. По их разбойничьим рожам видно, таких не в рясы бы обряжать, а на большаках ловить, да в петлю. Впрочем, монахами ведь не рождаются, могли, наверное, и купцов пощипать, пока к Творцу не обратились. Хм, а если наоборот, может, они и сейчас разбойничают, рясами прикрываясь?

Впрочем, размышлять об этом Нанок не стал. И даже не потому, что не умел, просто долгожданная драка уже до них докатилась. Одновременно два дела варвары делать не умеют, всем известно, а из двух любых всегда выбирают драку. Не думая.

Нанок прыжком соскочил с коня, охнул от боли в сведенных мышцах. Верхом он драться был не обучен. Такой секирой, как у него, проще своему коню башку снести, чем любому монаху. А без головы конь его вряд ли дальше повезет. Он бы, Нанок, нипочем не повез. Хоть с головой, хоть без головы, без разницы.

Двое синерясников (да какие они, к Беодлу, монахи? Не носят монахи оружия!) наскочили на него размахивая шипастыми булавами, и тут же отлетели назад. К сожалению, ни один сильно не пострадал, под рясами у них оказались кольчуги.

Вообще-то Нанок к монахам относился с уважением. В Творца он верил, хотя и почитал Беодла. Для него все было просто — Творец создал Беодла, а Беодл создал Кассарад со всем населением. Священники, правда, его точку зрения не разделяли.

Но вот синерясников он за монахов не признавал никак. Если ты монах, твое дело четки да молитва святая, а уж никак не булавой махать. Насчет магов и костров, тут вопрос спорный, он, Нанок, в нем не слишком понимает. Но вот булавой махать — не моги! А если поднял ее на в общем-то миролюбивого варвара, который уже соскучился по драке за столько дней, то получишь сразу и много. Чтоб неповадно было.

Сначала он все-таки щадил синерясников, все-таки зовут себя святыми людьми, вдруг действительно святые? Но когда один из ударов порвал на нем новую куртку, варвар озверел. Что он им плохого сделал? Одежду-то зачем портить, что любимая девушка выбирала? Ладно, тогда по полной программе получите...

И засвистела в воздухе секира, которой варвар владел прямо-таки в совершенстве. Кольчуги, конечно, спасали монахов от смерти, но не от ушибов и переломов. Впрочем, от сильного удара не спасла бы и кольчуга, но убивать варвар пока не хотел. Дурь выбить, это да, не лишне. Нанок сбил с ног еще одного синерясника и ухмыльнулся.

Свистнула первая стрела. Один из тех, что с пальцами веером, как он там у монахов зовется, клирик, что ли, ткнулся носом в землю. Видно было, что убивать эльфийка не хотела, но и заклинания тут у всех на виду читать тоже позволять не собиралась. Вы, в конце концов, с колдовством боретесь, вот и пожгли бы сами своих шаманов к Беодлу, чтобы девочке не напрягаться. А то пальцами крутят, понимаешь...

Мастер Лур, к удивлению варвара, дрался весело и азартно. Удары его меча были быстры, двое монахов уже выронили оружие, зажимая кровоточащие раны. Кольчуги, похоже, от такого клинка не спасали.

— Вперед! Навались! Сзади заходи! — надрывался мужик в кастрюле.

И навалились. Несколько сразу накинулись на варвара, он отмахнулся секирой, довольно удачно, один взвыл, хватаясь за окровавленную плешь. Нанок снова поднял оружие, одновременно пропуская мимо себя булаву, но в этот момент крепко сбитый монах бросился ему в ноги. Варвар пошатнулся, пнул идиота ногой в новом сапоге. Тот крякнул, сплюнул кровью, но ног не отпустил. Следом подкатился второй, Нанок не устоял, рухнул на землю, мигом на нем оказалось сразу четверо, сильный удар в лицо выбил икры из глаз. Нанок взревел, разъярившись окончательно, и принялся раздавать удары направо и налево. Его крепко ударили ногой в бок, похоже, цивилизованные насчет «лежачего не бьют» были не в курсе. Он крутанулся, подсечкой укладывая монаха на землю. Около виска ухнула шипастая булава. Варвар поежился. Такой башку размозжить — как два пальца в кабаке. Не любят их крепко святые отцы, интересно, за что?

Тиле совсем не понравилось, что подонок так нагло размахивает своим оружием вблизи от варвара. Ладно еще, по голове попадет, они у варваров, говорят, крепкие. А если еще куда? Человеческая структура менее совершенна, чем у эльфов. Тила пожала плечами. Тем хуже для монаха. Тул со стрелами — у седла приторочен, лук — уже в руке. Много ли времени надо, чтобы стрелу пустить? Варвар успел один раз моргнуть, а парень с дубиной уже царапал землю со стрелой в глотке. Нанок обратил на него внимания ничуть не больше, на комариный укус. Противников было еще довольно много.

— Добейте его, не дайте подняться, — надсаживался монах в ведре, сам, однако, в первые ряды совсем не стремясь.

Тиле это, однако, не понравилось. В отличие от неграмотного варвара, она прекрасно представляла, что за личность увенчана тиарой. Епископ Дутал, непримиримый основатель Ордена, не обращавший внимания на увещевания патриарха остановиться. Слаб патриарх, слаб и добр, желает все решить без кровопролития, не рискует отлучить Дутала и поддержавших его иерархов. Охотников за ведьмами и колдунами. За эльфами и гномами. Притом в гномы можно попасть за невысокий рост, а в эльфы — за остроконечные уши. В колдуны, так и вовсе задаром запишут. В ведьмы — всех худеньких, дескать, толстушку метла не снесет. Крови в результате пролилось море, и еще море прольется. Потому что нельзя быть добрым за счет других. И бродили у нее кое-какие неподтвержденные подозрения насчет «Ордена Петушиного Часа» и некоего некроманта Тубариха. Но дело даже не в этом. Будь он хоть святым Букой, варвара она все равно не дала бы в обиду. Поэтому еще одна стрела сорвалась с тетивы, и двойная двенадцатигрдская кольчуга здесь не спасла. Хоть и выложил Его Преосвященство за нее немало золота, хоть и везли ее через Красную и Синюю пустыни на сухопутных кораблях, хоть и считалось, что двенадцатиградские бронники только гномам и уступают в своем искусстве. Стрела ударила точно в грудь и, пробив оба стальных слоя брони, достала до сердца. Тила нисколько не сомневалась, что будь на месте двенадцатиградской кольчуги руками гномов сработанная, результат бы не изменился.