– Камрады, поступим так. – Игнач и Лида, которые затеяли спор, прервались и посмотрели на меня. – Половина отряда, всех поровну, повольников, гвардейцев и пластунов, вместе с Игначом отходит на Чолун-Хамур. Там есть люди, и собаки туда не сунутся. После этого освобождаем Лидера, и остальной отряд вместе со мной идёт в Чёрные Земли. Там шерстим и перетряхиваем базу «Восхода». После чего мы возвращаемся. Если пёс нас обманул, то с этим новым разумным видом будет кому посчитаться. А если всё хорошо пройдёт, то мы будем знать, что с этими существами можно иметь дело.

Возражения последовали только от Игнача, который не хотел бросать меня и остальных братков в беде. Однако я ему приказал, и он подчинился.

Посмотрел на часы, до назначенного мной срока остаётся одна минута. Я встал, потянулся всем телом и направился к нашему пленнику. Точность – вежливость правильных мужчин, хоть двуногих, хоть каких. Теперь дело за словами и игрой под названием «Верю – не верю», которая мне знакома хорошо. Не люблю в неё играть – это как «русская рулетка», где шансы пятьдесят на пятьдесят, но иногда приходится.

Первые наши разведчики, три гвардейца, пробыли в подземелье четыре часа. По верёвкам они передавали сообщения о том, что живы-здоровы, и вот благополучно вернулись на поверхность. Все грязные, в чёрной копоти, дышат тяжело и отхаркиваются грязью. Хорошо ещё, что вода есть, и воины могут вдоволь напиться да обмыть свои физиономии. Торопить их я не стал, люди на взводе, так что нечего воинов лишний раз дёргать. Как приведут себя в порядок, сами доклад сделают. И хотя, конечно, мне хочется поскорее узнать, что же там внизу, спешить не надо, и я подожду.

К растянутому на четырёх кольях тенту, где мы с Лидой сидели за чаем, разведчики подошли только через пятнадцать минут. Я пригласил их к столу и налил им в глубокие жестяные кружки чай. Парни делают по глотку сладкого горячего напитка, их лица разглаживаются, они расслабляются, и теперь можно поговорить.

– Ну что там? – Я обращаюсь к старшему в этой подгруппе, отставнику из Первой гвардейской бригады Колычу, тридцатилетнему кряжистому старшине без двух пальцев на левой руке.

Тот делает ещё один глубокий глоток и начинает рассказ:

– Первый уровень находится где-то на глубине тридцать метров. Спускаться тяжело, фонари тьму почти не пробивают, а факелы только воздух сжирают. Дышать трудно, после пожара до сих пор запах гари стоит, и все стены в копоти. Двигались осторожно и не торопились. Но проход в основные помещения нашли быстро. Аварийная дверь открыта, всё как Лидер говорил. Основная кубатура первого уровня – это круглые коридоры, которые изгибаются под резкими углами. Высота потолков приблизительно три с половиной – четыре метра. Помещений немного, всего пять, но они большие, напоминают ангары, видимо, делалась внутренняя перепланировка. Все помещения открыты, и там ничего ценного. Сплошь ржавчина, кости, вольеры, мусор и металлическая труха. Там же нашли шахту лифта, створки спеклись, и открыть их нельзя.

– Как низко спустились?

– До самого дна, но там надолго не задержались, дышать почти нечем, и пару раз мы были близки к потере сознания. На втором уровне кубатура не меньше, чем на первом. Коридоров всего два, а помещений около сорока.

– Тридцать семь, я считал, – добавил второй гвардеец, Джан, смуглый и вёрткий мужичок, ровесник Колыча.

– Да, тридцать семь, – подтвердил старший и продолжил: – Нашли центр связи, большой продовольственный склад, лабораторию и несколько жилых комнат. Всё выгорело, и даже закрытые помещения пострадали. Одну комнату вскрыли и нашли это. – Из сумки, висящей у него на боку, Колыч вынул стопку пожелтевших обуглившихся листов бумаги и передал мне. – Эти листки по всему помещению валялись, посмотри, может, что-то интересное.

Сразу бросаться на просмотр бумаг я не стал и спросил:

– На втором уровне всё проверили?

– Нет, половина помещений заперта, а замки электронные. Почти все двери убогие и хлипкие – опять же постперестроечный новодел, выломать их можно без особых трудов, но оставили на потом.

– Почти – это как?

– Две двери солидные и просто так их не возьмёшь, наверное, за ними что-то серьёзное.

– Компьютеры встречались?

– Да, в центре связи и в лабораториях, но от жара всё оплавилось, кусок стекла и пластика – вот и весь компьютер.

– Понятно. Что на третьем уровне?

– Технические помещения, артезианская скважина и ещё один большой продовольственный склад. Ничего интересного. С третьего спустились на четвёртый, нашли пустые клетки для собак и три комнаты. Открыты только две, и обе выгорели. Та комната, в которой родня собачьего вожака умирала, на запоре. На четвёртом уровне не задержались, осматривать было нечего, и мы спустились до пятого уровня, откуда пожар начался. Судя по всему, сдетонировали ёмкости с топливом, а потом всё само собой пошло. Я думаю, что двери между этажами были заклинены, перекрыть их не успели, а пожарная система ещё до возгорания находилась в аварийном состоянии. Внизу воздуха почти нет, а от каждого шага поднимается гаревая пыль. Мы начали слабеть и решили подниматься наверх. На обратном пути попались на акустическую ловушку и немного перетрухали. – Колыч усмехнулся и кивнул на третьего разведчика, высокого парня лет двадцати пяти, который служил радиоминёром в одном из разведбатов Четвёртой бригады. – Серый движение замыкал, чихнул, а нам эхо от выхода пришло. Да такое искажённое, что чуть ли не целый диалог послышался.

– Хорошо поработали, мужики. Завтра я с вами пойду. Подготовимся получше и подробней всё осмотрим. Надо хоть что-то ценное вытянуть, а то с пустыми руками домой возвращаться – примета плохая. Да и Лидеру кости его родни надо предоставить, а то можем отсюда и не выбраться. Для начала четвёртый уровень очистим, и скелеты собак на поверхность вынем, а затем мародёркой займёмся.

– Жаль, что у нас противогазов и дыхательных масок нет, – сказал Колыч.

– Это да, с ними было бы проще, – согласился я, – да и фонарей всего семь штук. Однако что есть, тому и рады. Ладно, сегодня всем отдыхать, а работа завтра.

Разведчики ушли, а я взял в руки бумаги, которые они мне оставили, и посмотрел на Лиду, всё так же сидящую рядом. Она понимающе кивнула, встала и ушла вслед за гвардейцами. Понятливая девушка, соображает, что к чему. Как сказал Суворов, каждый солдат должен знать свой манёвр, и, как добавил когда-то полковник Ерёменко, при этом не совать свой нос куда не положено.

Я остался один и принялся за просмотр находки. В общем-то ничего особо ценного, техническая документация на какую-то холодильную установку и блокнот одного из технарей, который обслуживал центр связи. Хотел откинуть эти бумаги на потом, но пролистнул блокнотик и нашёл кое-что полезное. Во-первых, нарисованные от руки схемы каждого уровня, которые были помечены четырнадцатым годом и озаглавлены как подготовка к зачёту. Наверное, техник сдавал экзамен или что-то подобное, вот и готовился. Нормально, план-схемы в любом случае пригодятся. Во-вторых, нашлось несколько записей относительно его работы, и некоторые были отмечены припиской «Проконсультироваться с „Закатом”».