Ревя от боли, морда черного дракона исказилась от ужаса.

Несмотря на боль – а может и благодаря ей – Зловестина кинулась на противника. Кориалстраз встретил ее лоб в лоб. По правде говоря, он был все еще слабее нее из-за того, через что ему пришлось пройти, но в данный момент его это совсем не заботило.

Зловестина хотела вцепиться зубами в его шею. Кориалстраз увел голову в сторону, в то же самое время оттесняя драконессу к пещере с яйцами. Оба ударились о стену рядом с выходом, обрушив на себя дождь сталактитов.

Но так же, как пытался Кориалстраз затащить ее к яйцам – с надеждой во время битвы, чем бы она ни кончилась, уничтожить ее самые ценные запасы – Зловестина отползала обратно.

– Умен, умен, мой дорогой Кориалстраз! Прими мои рукоплескания! Ах, был бы ты Хранителем Земли, а не Нелтарион! Какое бы потомство у нас было!

– Да я скорее икру кракена оплодотворю!

Несмотря на открытые и болезненные раны на морде, черная драконесса засмеялась.

Путь к яйцам позади Кориластраза был намертво запечатан. Когда он ударил бывший проход хвостом, он оказался крепким как алмаз.

– Я бы не хотела, чтобы мои новые детки обожглись, – дразнила она его.

Земля под ними грохотала.

Кориалстраз вспомнил лавовое озеро в соседней пещере, понимая, что под ним должен был быть источник.

Источник, который безо всякого сомнения проходил под всем Грим Батолом.

Пол пещеры раскололся. Хлынула лава…

* * *

Страшная гора вздрогнула снова, но два других дракона, схлестнувшихся в схватке, не придавали этому значения. Даргонакс и Зераку боролись в экстазе, первый изредка врезался в стены пещеры, пораженный магией второго… и оба проходили сквозь них, поскольку Пожиратель также мог становиться нематериальным и постепенно все лучше и лучше овладевал своей страшной силой. Пещера наполнилась яркими и смертельными лучами света, которые как усики пытались задушить, как звезды разорвать их призрачные тела, а иллюзорные челюсти рвались вцепиться в эфемерную глотку.

Но для Рома, ранее стоявшего рядом с Ириди, пока та пыталась окончательно освободить дракона пустоты, это мало что значило. Он пытался добраться до жрицы, отброшенной страшным противником Зераку. Дворф хотел лишь вывести дренейку и своих людей. Когда жрица оперлась на свой посох, он приметил невдалеке Гренду.

Она также увидела его, и радости в ее глазах хватило, чтобы под бородой старого воина зарделся румянец. Он махнул ей, чтобы привести остальных к ближайшему проходу, но затем увидел, что она показывала за него.

Обернувшись, Ром увидел, как Раск нацелил двъяр'хан. Драконид, видимо, отобрал его у одного из своих прислужников, поскольку раньше при нем его не было. Раск бесспорно понимал, что не сможет подойти достаточно близко к тем, кого преследовал, чтобы воспользоваться другим оружием.

Драконид выстрелил как раз, когда дворф заметил его. Однако его целью был не Ром, а дренейка. Нисколько не думая об опасности, Ром заслонил жрицу от драконида, в то же самое время подняв топор.

Ошипованный снаряд отскочил от плоской стороны топора, но не отлетел в безопасном направлении, а попал в плечо Рома прямо между двумя сегментами брони. Он захрипел, когда несколько шипов вошли глубоко в плоть.

Скрывая свою рану от дренейки, он выкрикнул ей:

– Беги к Ронину! Он наша лучшая возможность выбраться отсюда живыми! Торопись! Давай же!

Ром последовал сразу же за ней, и когда он уже был уверен, что она достигнет волшебника – и он тоже – Ром обернулся.

Но недостаточно быстро. Лезвие тяжелого топора погрузилось в его бок. Дворф упал, придавив руку своим телом. Он чувствовал, как жизнь покидала его, и холодело тело, пока кровь вяло продолжала течь.

Тяжелая когтистая лапа наступила на его искалеченную руку, и хоть та и была сломана, новая вспышка боли была очень даже ощутима, поскольку Раск преднамеренно надавил, чтобы сделать новый открытый перелом.

– Дворфова мразь… – драконид переступил через Рома, приготовив топор к броску. Только существо столь сильное как Раск могло точно бросить такой большой топор.

Пришло время умирать, Ром знал это. Призраки Гиммеля и других, кто погиб у Грим Батола, собрались, готовые к его вступлению в их ряды.

Но Ром с усилием поднялся с колен, как мог, не издавая ни звука. Дрогнув, он двигался позади Раска, нацелившегося не на Ириди, а на ничего не подозревающего Ронина. В голове дворфа не было ни капли сомнения, что драконид, несмотря на расстояние, нанесет чародею роковой удар.

Ром искал двъяр'хан, но Раск, видимо, выбросил оружие сразу после выстрела. Он оставил раненному воину только один шанс.

Ром бросился под руку куда более высокого драконида, пихнув ее вверх. В то же самое время, он скрутил запястье существа, пытаясь вонзить острое лезвие в голову Раска.

Но, хотя все еще сильный по человеческим меркам, Ром был слишком слаб, чтобы осуществить задуманное. Лезвие топора попало Раску в челюсть, разрезав ее.

Шипя от боли и гнева, покрытый чешуей страж далеко отбросил дворфа. Из его рта капала кровь, драконид метнул топор в Рома. Однако бросок был неуклюжим, топор плоской стороной ударился о шлем дворфа.

Откатившись в сторону, Ром заметил свой собственный топор, как раз когда Раск, шатаясь, направился к нему. Дыхание драконида было неровным, но он совсем не выглядел уставшим. Раск покрепче схватился за рукоять своего оружия и направился к дворфу.

С могучим рыком Ром поднял свой топор.

Радиус досягаемости драконида была больше. С хрипом Раск рубанул по лежащему воину, лезвие глубоко вошло в грудь дворфа.

Дворф закричал, зная, что удар был смертельным. Но, не отдавая себя смерти так легко, Ром выплеснул всю свою невероятную боль в выпад. Со всем искусством элиты Бронзобородых воинов, он обошел защиту Раска. Тающими силами, он отсек голову драконида от тела.

Когда тело Раска упало на бок, Ром рухнул рядом с головой, которая даже после смерти продолжала рычать. От рева сражавшихся драконов у умирающего дворфа почти лопались перепонки. Он услышал треск наверху, зная, что часть потолка скоро рухнет, но дворф не боялся этого. К тому времени, как обломки достигнут его, Ром уже не почувствует никакой боли.

Он внезапно заметил вокруг себя фигуры. Гиммель, его боевой товарищ, был среди них, предлагая Рому трубку.

Призраки тех дворфов, чьи жизни забрал Грим Батол, поприветствовали в своих рядах старого друга и исчезли в больших залах загробной жизни…

* * *

Два титана сталкивались снова и снова, используя чары, чтобы отбросить друг друга к стене. Даргонакс не придавал значения крошечным существам вокруг себя, в отличие от Зераку. Он видел, как дворф, волшебник и, в особенности, дренейка – Ириди, как он знал через их связь – сражались не столько ради того, чтобы выжить, сколько ради победы над злом, укоренившимся в этом месте, злом, во многом родственном тому, что овладевало им раньше, но теперь бывшим омерзительным ему.