Римляне принесли в Галлию резкий подъем экономики и урбанизации. По мнению А. Гренье и многих других исследователей, урбанизм римской эпохи заложил основы будущей цивилизации Франции. Первые новые города появились в Нарбонской Галлии уже при Цезаре и Августе: Нарбонна (колония 10 легиона), Арелат (Арль) (колония 6 легиона), Безье (lulia Batterra) (колония 7 легиона), Оранж и Фрежюс (колонии 8 легиона). Нарбон и Арелат начали свой рост уже при Цезаре.

Чуть позже появиилсь новые центры в Косматой Галлии. В 43 г. Мунатий Планк, легат Цезаря в Галлии, основал Лугдун (Лион) и Новиодун (Нион). Позднее колонии и города основывали императоры — Клавдий, Флавии и Траян. Лугдун стал столицей Трех Галлий, крупным торговым и политическим центром и гигантским складом, куда стекался галльский импорт и экспорт. Вскоре это был уже многонациональный город, где, кроме галлов обитали италики, греки и сирийцы. Позже появились новые города в южной части Галлии, Антремон, Анзюрем, Гланум. Достаточно урбанизированной страной была и доримская Галлия, а теперь римляне сохраняли и приумножали эти традиции. В римскую эпоху разрослись Аварик (Бурж) и Вензотион (Безансон), а некоторые маленькие галльские oppida превратились в большие города: Андемантум (Лангр), Новиодун (Augusta Suessionum), Варманд (Augusta Viromanduorum), Августа Треверов (Трир). В 31 г. до н.э. появился Немаус (Ним). Со времен Августа (несомненно, на основе стратегической концепции Цезаря) начался спуск галльских городов на равнины: Новиодун, Трир, Вензотион, Бибракт (Августодун), Герговия (Августонемет). Очень скоро число городов и поселений городского типа выросло в десятки раз. Иосиф Флавий насчитывает в Галлии около 1200 городов (Jos. В. J., II, 16, 4), а в одной маленькой общине воконтиев их было 24.

Город меняет свой облик. Традиционный город доримской Галлии представлял собой укрепленную цитадель или еще формирующееся поселение раннеурбанистической эпохи. Теперь появились новые черты: гипподамова планировка, форум, единый архитектурный ансамбль, святилища, театры и амфитеатры, термы, зрелищные комплексы, новый тип домов, ремесленные комплексы.

Город приобретает рыночный характер и сочетает функции центра ремесленного производства и сельской округи.

Романизированная Галлия стала важным компонентом римской державы. Страна обладала редким качеством, наличие сырья и продовольствия сочеталось с наличием центров обрабатывающей индустрии. Существовали местные сырьевые ресурсы (медь, олово, железо, лес, шерсть), имелись запасы золота и серебра. Вместе с тем, уже в доримской Галлии и особенно в первый век римского господства возникают крупные центры гончарного, металлообрабатывающего и текстильного производства. В I в. н.э. по уровню ремесленного производства Галлия догнала Италию. Страна обеспечивала себя хлебом и фуражом, а мясо, сыр, молоко и колбасы экспортировались в Италию. Римляне принесли в Галлию виноделие, процветало рыболовство, интенсифицируется дорожное строительство, происходит развитие внутренней и внешней торговли.

Галлы стали получать права гражданства даже раньше, чем многие другие жители провинций. Процесс начался при Цезаре. Ко времени Августа римское гражданство получили жители Нарбонской Галлии, во времена Клавдия и Веспасиана латинское право получила уже вся Галлия, а многие галлы имели права римских граждан и даже ius honorum. При Августе появились первые представители галло-римской культуры, Вотиен Монтан, Домиций Афр, Помпеи Трог. Во 2 веке н.э. представителем этой культуры был Тацит.

Заплатив за это высокую цену, Галлия стала частью римской системы. Политика Цезаря в Галлии — это, вероятно, та часть его деятельности, которая в наибольшей степени может вызвать критику, поскольку никакое завоевание не может быть свободным от критики. Естественно, Цезарь был римским полководцем и представлял не интересы Галлии, а интересы Рима, впрочем, хорошо понимая, что выработка приемлемой для побежденных галлов политики отвечает и римским интересам. Встает и другой вопрос — могла ли независимая Галлия остаться таковой, и имел ли путь, по которому она развивалась, реальную перспективу? Не могло ли это развитие найти свое завершение в победе Ариовиста или какого-либо иного германского вождя?

Завоевание Галлии имело особое значение и для Рима. Италия, южная Галлия и Испания получили мощный буфер на севере и были надолго защищены от внешней угрозы. Самая серьезная внешняя опасность была устранена. Военная добыча была огромна, золота оказалось столько, что оно стало дешевле серебра на 25%. Эта добыча Цезаря, в том числе и галльская, стала основой, обеспечившей экономический подъем ранней Империи. Романтика галльских походов охватила даже врагов Цезаря. В 56 г. Цицерон произнес речь «О консульских провинциях», содержавшую восхваления Цезаря, а поэт Катулл, ранее сочинявший памфлеты против последнего, писал:

Галльские войны были крайне важны для самого Цезаря, его армии и его партии. За годы галльских кампаний он создал мощную, высокопрофессиональную и неограниченно преданную ему армию, вероятно, лучшую армию за весь период I в. до н.э., а возможно, и за всю римскую историю. Древние авторы и современные ученые отмечали особую преданность армии Цезаря своему полководцу. Об этом очень много пишет Светоний (Suet. Iui., 67–8) и, хотя его примеры чаще всего относятся к гражданской войне, это была армия, созданная в Галлии. Достаточно сопоставить два эпизода: страх, охвативший войско во время германского похода 58 г. (Caes. В. С, I, 39) и ее же поведение при Аварике, когда солдаты требовали довести осаду до победного конца (Ibid., VII, 17). Между этими событиями стоят шесть лет тяжелых галльских кампаний. Цезарь приводит много примеров исключительного мужества солдат, центурионов и офицеров (Caes. В. G., III, 5; V, 35–36; VI, 44; VII, 46–47; 50). Аналогичные примеры приводят Плутарх и Светоний (Plut. Caes., 16; Suet. Iui., 63).

Причин этих отношений было несколько. Цезарь всегда побеждал, и его победы были основой той почти мистической веры армии в удачу, ум и дарования своего полководца. Вместе с тем, как никто другой, Цезарь заботился о материальном вознаграждении, довольствии и снабжении солдат (Suet. Iul., 67–68). Другой характерной чертой Цезаря-военачальника была крайняя щепетильность в отношении потерь, которых он всячески пытался избежать, часто оказываясь даже от заведомо успешного открытого фронтального столкновения или ненужного штурма и стремясь одержать победу максимально бескровным путем. Цезарь всегда предпочитал политические и дипломатические методы чисто военным и широко использовал любой прогресс военной инженерии. Вероятно, никакой успех не мог оправдать в его глазах большие потери. Солдаты могли терпеть невероятные лишения, совершать беспецедентные по величине и скорости переходы, мужественно сражаться в окружении и без ропота дожидаться нового приказа — они прекрасно знали, что товарищи и полководец всегда придут им на помощь, замысел командующего всегда имеет свой смысл, а их усилия будут вознаграждены. Цезарь всегда вникал в мельчайшие детали лагерного быта и давал армии пользоваться плодами побед. Наконец, он прекрасно знал ту подчас зыбкую грань, которая существует между железной дисциплиной и снисхождением (Suet. Iul., 65; 67; Plut. Caes., 17). Худшим из преступлений Цезарь считал невыполнение приказа, и всегда, когда он особенно резко критикует своих офицеров и солдат (напр. Титурия Сабина), причиной является именно это неподчинение дисциплине. Вместе с тем, Цезарь, как никто иной, был способен «спуститься» до нужд своих солдат и вести активный диалог с армией, выслушивая предложения «снизу» (Caes. В. G., I, 40; 72), а всевозможные послабления и отсутствие ненужных проявлений своей власти отмечались даже враждебными источниками.