– О-о-о?!..

– Тем более что уже завтра ему разрешат ходить на новых, выращенных ему ногах.

От нахлынувшего чувства облегчения и радости – Светозаров полностью потерял контроль над своими эмоциями и выражением лица. Щека задёргалась в нервном тике, глаза наполнились слезами, губы задрожали, а горло перехватило удушающим спазмом. Раньше он просто боялся спросить о сыне, подспудно ожидая узнать нечто ужасное и непоправимое. А сейчас… Сейчас можно и позволить себе банальные человеческие слабости.

Тем более что рядом – близкая и любимая (несмотря на все неувязки и расхождения последних лет) женщина, нависшая над ним с беспокойством и утирающая ему платочком глаза.

– Я тоже очень рада, что всё так хорошо закончилось…

Ну, разве что последний вопрос оставался, вызывающий недоумение и растерянность.

– А сколько я здесь пролежал? – И получил неожиданный ответ:

– В мире Зелени мы уже с тобой целых шесть дней. Пошли седьмые сутки.

И приступила к изложению событий в деликатной собственной интерпретации.

На самом деле история освоения в мире Зелени в изложении представительницы мира Долроджи получилась более чем насыщенная. Как только Дмитрий уложил отца в камеру полной реанимации, то в первую очередь постарался переговорить с Аскезой Мураши. Точнее говоря, не сразу, а после того, как с ней поработали целители, спецы по излечению нервных стрессов. Что при этом удивило всех, дама оказалась не просто с характером, но и с сильными задатками псионика. Ей феноменально удалось настроить себя на быстрое выздоровление. То есть восстановилась практически сама, почти без посторонней помощи. И, несмотря на настоятельные рекомендации лечь и несколько часов поспать, расслабиться, проявила неимоверный энтузиазм, который можно было бы уложить в общий вопрос: «Хочу всё знать!»

Иначе говоря, и сама с готовностью откликнулась на любые вопросы. И когда граф Дин поинтересовался: «А что с Борисом и где он сейчас находится?» – ответила целым отчётом.

По нему получалось, что старшего из детей в мире Долроджи, за час до побега, переправили в совсем иное место заточения. И хоть там не имелось поля пресечения, создаваемого аннуляторами, узилище считалось более надёжным, чем тюремно-научный комплекс, где содержался Пётр Васильевич. Про узы крови, которыми пользовался Дин Свирепый Шахматный, в иных мирах вообще не догадывались, а потому высшие чиновники силовых структур думали, что координаты с заключённым Светозаровым отыскали мятежники и инопланетяне через подкупленных охранников. Ну и действовали соответственно: проверяли всех поголовно. А обезноженного сына специально вывезли в иное место, чтобы, как говорится, не хранить все яйца в одной корзине.

Мадам Мураши о нём тоже ничего не сообщали, но у неё имелись свои источники почти любой информации. Потому она и знает. Только Дмитрию и точные координаты не понадобились. Сосредоточившись в нужном направлении, он сумел-таки «нащупать» в дальнем пространстве мини-галактику Долроджи, а потом и отыскать на ней своего брата по отцу. Тот, несмотря на своё плачевное по физическим меркам состояние, держался молодцом. В ауре царило спокойствие. Безысходность и тоска просматривались только на дальнем, второстепенном фоне. Видимо, верил парень, что сделанные отцом заявления по поводу возможности восстановления ног – не сказка и не попытка просто вывести из депрессии. Пётр Васильевич подобными заявлениями никогда не разбрасывался.

Раз ниточка связи протянулась, то, уже держась за неё, как за ориентир, лучшая специалист по двуализации стала налаживать связь непосредственно с Борисом. Конечно, Александра приступила к работе лишь после продолжительного отдыха, с обедом, полуторачасовым сном и после тщательного осмотра как Верховным целителем, так и собственным супругом. Кстати, обе магические сущности тоже участвовали в обследовании женщины, и при этом стало известно о некотором чувстве, которое проявилось у Эльвера-Аусбурна. Пусть и по-хорошему, но он жутко завидовал графине и нисколько своей зависти не скрывал:

– Почему нет в жизни справедливости? Почему?! – восклицал он в расстройстве. – Ведь это я придумал двуализацию, ведь это я сумел первым вложить своё сознание в иной предмет и перемещать его в иные пространства! Но тогда почему мама Шура может это делать в немыслимые дали, а я лишь в пределах Свирепой долины?

И с особой горячностью требовал от женщины все подробности её деяний, все тонкости ощущений, пытался повторить малейшие всплески турбулентного излучения мозга. Вслух он этого не говорил, но создавалось впечатление, что подозревает всё-таки мамочку в сокрытии какого-то секрета. Причём так достал своими вопросами и уточнениями, что во время начавшегося сеанса двуализации Александра даже обиделась:

– Эль, ну так же нельзя! Ты мне мешаешь сосредоточиться.

– Не буду мешать, честное слово, – не унимался тот. – Толком объясни, что к чему, и я сразу отстану!

Пришлось вмешиваться в разговор Светозарову, которому тоже нелегко было в такой обстановке концентрироваться на тонюсенькой ниточке родственной связи:

– Ну хватит уже надоедать одними и теми же вопросами. Не могут подсказать причину со стороны, значит, самостоятельно ищи, думай, анализируй. Ведь ты не ограничен короткими временными нормами и в отличие от людей сможешь существовать тысячи лет. Так куда тебе спешить?

– Хочу тебе помогать уже во время твоих нынешних дальних переходов, – пустился в объяснения плод целительской магии. – Это так важно и своевременно!

– Согласен… важно… Но если не получается? Как говорит наша поговорка: выше собственной задницы не прыгнешь. Да и нет такой особой срочности…

– Как же нет?! А срочно отправиться на спасение Бориса?

– Увы, тут мы пока бессильны. Раньше, чем вернётся Осстиял, возможностей спасти брата у меня не появится.

В подобное Эльвер-Аусбурн Свирепый Шахматный Первый никак не мог поверить. Даже голос посмел повысить в желании переспорить:

– Нонсенс! Возможность осталась, надо только соорудить точно такой же телепорт, как оставил дракон!

– Хм! – Граф уже собирался сделать замечание по поводу неуместного крика, как услышал, что его с этим опередила Эрлиона. Поэтому не стал отвлекаться на воспитание: – Там особые контуры, которые после определённого износа превращаются в мусор. Подобное не подлежит восстановлению. Даже скопировать не получится…

– Почему не получится?

– Да сам Осстиял говорил, что подобное сделано, чтобы устройство не досталось каким-нибудь агрессивным дикарям. Ну и мы с Крафой что только не опробовали в данном направлении. Не наше там всё, совершенно чуждое. Иное мышление…

– Это у вас с Крафой – иное мышление, потому что вы люди, – заявил Эль и с апломбом напомнил: – Тогда как мы с Эрлионой думаем совсем иначе. Вернее, можем просчитать ход мышления и логику творчества любого существа во вселенных.