Внутри здания крысы стали поспешно убегать с их пути, и Бенц стиснул зубы, впервые увидев место преступления. Его желудок едва не взбунтовался, что случалось всегда, когда ему приходилось наблюдать подобные сцены. Он подавил позыв к рвоте и усилием воли заставил себя внимательно все изучить.

Убийство произошло в центре большой комнаты. Обезглавленное голое женское тело все еще было прикреплено ремнями к гротескному колесу с шипами.

Грязный пол был забрызган кровью, а на длинном верстаке была ее голова, поставленная на перевернутое ржа вое ведро. Глаза были закрыты, недоставало клочка окровавленных волос.

– Господи, – прошептал Бенц, заметив цепочку окружавшую обрубок, который когда-то был ее шеей Тонкая цепочка ниспадала на ведро. С хрупких звеньев свисал медальон.

– Дай-ка я угадаю. Святая Екатерина Александрийская.

– Да.

Бенц снова стиснул зубы.

– Черт.

– Наш парень – самый что ни на есть чокнутый ублюдок, – заметил Монтойя на фоне гудения пылесоса, с помощью которого один из криминалистов всасывал и улавливал потенциальные улики. Фотограф сделал несколько снимков тела и самой комнаты со всех углов. Другой работал с видеокамерой. При вспышках света были видны заплесневелые внутренние стены с прожилками черных ручейков – пятен от дождевой воды и грязи, в течение многих лет просачивающихся через крышу.

– Уютная обстановочка, а? – шутливо заметил Монтойя, взгляд которого скользил по месту преступления. – Как думаешь, мог ли он выбрать более жуткое место?

– Думаю, он нашел самое жуткое.

Монтойя присел на корточки, пристально разглядывая колесо из клееной фанеры.

– Кто-то должен был сделать эту штуковину, – сказал он. – Ее не купишь в местном магазине дешевых товаров.

– Или на «еБэй»[23].

– Значит, наш убийца располагает мастерской и грузовиком, чтобы привезти эту штуковину, или же он построил ее здесь, или купил у того, кто обладает талантом созданию орудий пыток. – Монтойя наклонился еще ниже и повернул голову, направляя свой фонарик на нижнюю сторону колеса.

– Я уверен, что он построил его здесь. Это место изолировано. Он напилил фанеры, просверлил несколько отверстий, вставил самые большие шипы, какие смог найти, и установил эту проклятую штуку на своего рода револьверную головку[24].

– Похоже на старый станок для балансировки колес, знаешь, такой, который используют в гаражах, когда надевают шины.

– Значит, нужно просто толкнуть, и оно начинает вращаться. – Бенц присоединился к Монтойе, когда молодой полицейский осветил поддержки, которые включали ось, ввинченную в бетонный блок. Металлические опоры поддерживали запачканную кровью фанеру. Челюсть Бенца напряглась. – Значит, он мастер на все руки.

– А ты-то откуда знаешь?

– Потому что я строил похожую штуку. Вместо шипов были деревянные гвозди, и использовалось оно на школьном карнавале, когда Кристи было лет десять. Ребята вращали колесо, чтобы выиграть дешевые призы: всякие там свистки, воздушные шарики, игрушечные грузовики и прочее барахло.

– Как на «Угадай цену».

– Ну да, только оно называлось «Колесо Фортуны».

– Ванна[25]может гордиться.

– Как скажешь, – ответил Бенц без тени улыбки. – Но тут мы имеем дело с проклятым колесом пыток.

– Построенным священником и мастером на все руки в одном лице.

– Который может добраться до старого гаража с такой же легкостью, как и до медальонов святых. – Бенц выпрямился и заметил висящее на дальней стене большое зеркало. Стекло было гладким и целым, и на нем почти не было пыли в отличие от всех прочих поверхностей в комнате. Все остальное было покрыто толстым зернистым слоем сажи. – А это для чего? – спросил он но не успели эти слова сорваться с его языка, как он уже знал ответ. – Наш парень любит смотреть на себя во время выполнения дела.

– Черт. – Монтойя оценивающе осматривал место преступления. – Ты прав. Он настоящий эгоманьяк черт бы его побрал.

– Или Нарцисс. Зеркало проверяли на отпечатки пальцев?

– Конечно, – с недовольным видом ответила женщина-полицейский, словно сочтя слова Бенца намеком на небрежность ее и остальной группы. В латексных перчатках она тщательно обследовала каждую поверхность. – Все проверяли. – Она вполголоса что-то пробормотала насчет «городских полицейских» и продолжила свое занятие.

Бенц не стал на нее отвлекаться.

– Нужно попытаться выяснить, кто изготовил зеркало, – сказал он Монтойе. – Может, мы найдем человека, который приобрел что-нибудь похожее за последний месяц, – то же самое касается частей колеса и медальонов. Некоторые святые известны и почитаемы, но где можно достать медальон святой Екатерины Александрийской?

– Вероятно, через Интернет или в одном из тех магазинов, где продают всякое религиозное барахло. – Монтойя потер свою бородку. – И револьверная головка. Может, в каком-нибудь гараже ее не хватает. Но она выглядит старой, не такой, как те, которые сегодня подключаются к компьютеру.

– Не каждый гараж в Луизиане подходит для компьютера. Этот агрегат должен иметь серийные номера, и если они не сбиты, по ним мы сможем его проследить.

Бенц принялся снова осматривать место преступления и заметил густую лужицу крови под колесом, в которой крови было больше, чем в остальной части комнаты. Очевидно, жертва была в этом месте, прямо перед зеркалом, когда убийца отрубал ей голову. И этот чокнутый ублюдок, опуская меч, мог наблюдать за собой. Глядя на себя в зеркало, он, вероятно, кончил.

Бенц в очередной раз ощутил позыв к рвоте и тяжело сглотнул.

– Какие-нибудь следы оружия есть?

– Пока ничего не обнаружили. – Монтойя все еще продолжал водить лучом фонарика по зеркалу, и его яркий свет резко отражался в нем.

– Ты сказал, что жертв две.

– О да... – Направив яркий луч света на дверной проем, Монтойя провел Бенца через короткий темный коридор в другую комнату гораздо меньшего размера. Бенц предположил, что ее использовали в качестве склада.

– Господи! – прошептал он, заметив жертву.

У одной стены находились останки прикованной женщины, вне всякого сомнения, той, которую принесли в жертву летом этого года в праздник святой Филомены, хотя ее тело настолько разложилось, что уже никто не сможет визуально ее опознать. О том, что не съели или не утащили крысы и прочие любители падали, позаботились жара и личинки. Бенц поднес к лицу платок. Это и был тот склеп, который видела Оливия. Могила.