Уэструдер в тишине пробормотал:

– Очень быстро темнеет, друзья мои. Мы должны надеяться, что Файф еще не добрался до этого хода, а его головорезы не спрятались в тенях, в надежде подстеречь врагов.

Букклей тихо рассмеялся, а Дуглас сказал со скрытым раздражением:

– Мы не враги ему. Он сделал все, на что был способен, чтобы подорвать мою власть, но я не хочу изнурительной войны с ним. Вы спросите – почему? Да потому хотя бы, что он, возможно, и не лучший выбор, чтобы вести Шотландию, но он самый сильный из имеющихся на сегодняшний день. Даже в том случае, если мы убедимся, что именно он стоит за всеми этими набегами, поскольку он и раньше не брезговал подобной тактикой, мы все равно должны остановиться.

– Можно подумать, что он будет учиться на собственных ошибках, – сказал Букклей.

– И все же он довольно умелый тактик, надо признать, – заметил Уэструдер. – И мы все знаем это.

– Как и то, что он – трус, – усмехнулся Дуглас. – Мы должны приостановить его действия хотя бы на время.

Перси сказал:

– Я не понимаю, какую пользу он надеялся получить от этих набегов.

– Сначала, – проговорил Букклей, – он хотел заставить людей поверить, что власть Дугласа на границе ослабла, потому что Файфа всегда обижал тот факт, что Дуглас как личность более мощен, чем любой Стюарт. Затем, чтобы иметь причину захватить Элайшоу, он решил возложить на Саймона грехи всех набегов.

– Но такие набеги могли привести к началу военных действий, – возразил англичанин.

– Да, конечно, но Файф никогда не видит дальше собственных интересов, – сказал Уэструдер. – Ходят слухи, что он надеется на то, что две наши страны объединятся и станут одним целым, а управлять шотландской частью для английского короля будет он.

– Позвольте, неужели он предполагал, что Ричард назначил бы шотландца на такой пост? – удивился Перси.

– Мы очень хорошо знаем это, но Файф воображает, что понимает замыслы противников, – сказал Букклей. – Он проницательный политический деятель, но никогда, кажется, он не встречался с достойным противником, который смог бы противостоять ему в сражении.

Со смешком Уэструдер сказал:

– Возможно, мы не должны говорить так свободно о характере Файфа с Мюрреем и Перси. Перси может однажды вновь стать нашим врагом, а Саймон может почувствовать себя обязанным подчиниться Файфу хотя бы из привычки.

Рука Сибиллы тепло легла на спину Саймона, и, ощущая ее легкое касание, он мягко сказал:

– Я давно ожидал, что кто-то предположит это рано или поздно, Гарт. Действительно, в течение многих лет я думал, что Файф ведет Шотландию эффективно, и следовал за ним во всем. Но затем убедился, как свободно он использует собственность и земли шотландцев в своих личных целях, а также как легко он идет на преступные действия, если они приносят ему пользу... – Он сделал паузу, а затем продолжил: – Я предан короне, но мой первостепенный долг – защитить Элайшоу, мою семью и дело мира, если мы сможем укрепить это перемирие.

– А что, если не сможем? – поинтересовался Дуглас.

– В таком случае, милорд, я ваш, чтобы командовать обороной границ Элайшоу, – сказал Саймон. – Я понимаю, что всеми способами мои родители и бабушка с дедушкой хотели того же, чего хочу и я, поэтому я и принял нейтралитет, но теперь... – Повернувшись, он обратился непосредственно к Сесилу: – Я надеюсь, что вы в особенности хорошо поймете то, что я говорю теперь, кузен. Наши земли расположены по обе стороны границы, и мы должны удерживать здесь мир всеми возможными способами.

– Мы никогда не сможем прекратить противостояния, – сказал Букклей.

– Мы не сможем, пока многие из нас вовлечены в это непосредственно, – парировал Саймон. Когда Бук-клей только улыбнулся, он тряхнул головой.

Арчи сказал:

– Право, Уот, но все же мы не сумеем прекратить это, пока не выработаем систему договоренностей по устранению встречных исков и претензий на пограничных землях, которая будет служить справедливо и эффективно. До сих пор мы занимались этим от случая к случаю.

Они уже дошли до рощи и теперь, держась ближе к деревьям, огибали водоем.

Саймон увидел, как Сибилла остановилась напротив незабываемой для него плиты из куска гранита, и проговорил:

– Который же путь ведет в туннель?

Сибилла заметила любопытные взгляды Гарта и Букклея, брошенные на Саймона. Тот, однако, проигнорировал их.

– Позади вон того валуна, – показывая рукой, сообщила она и подошла ближе. – Вот он, вход!

– По-моему, нам придется чем-то освещать путь, – сказал Дуглас, заглядывая внутрь.

– Я захватил с собой факел и коробку трута, – отозвался Саймон.

– С факелом идти опасно, – возразила Сибилла, – поскольку проход очень узок. Гарт, нырните, пожалуйста, внутрь и отыщите там свечи, которые я оставила. Они слева у стены.

– Удивительно, что леди знает больше об этом месте, чем сам лорд, – пробормотал Гарт, возвращаясь со свечами.

Саймон объяснил, что Сибилла нашла туннель, когда была в замке раньше, и остальные мужчины вынуждены были изо всех сил постараться задавить в себе смешки и подколки.

– Вам придется разрушить этот туннель, Саймон, – сказал Дуглас, – поскольку Файф не успокоится до тех пор, пока не выяснит, каким образом мы проникли в замок.

– Я знаю это, милорд, – коротко ответил Саймон. После того как он зажег свечи, он вручил одну Сибилле и двинулся вслед за ней, ведя остальных.

– Остановитесь задолго до той двери, миледи, – сказал он спокойно. – Мы откроем ее, а вы останетесь в туннеле, пока один из нас не придет, чтобы привести вас.

Это, она решила, будет зависеть от того, нашли ли они Кит в туннеле. Но теперь она понимала, что, судя по его тону, он не потерпит никаких споров, и хотя казалось, что он готов ей простить некоторые поступки, он вряд ли простит жене то, что она бросила ему вызов перед Дугласом и другими лордами.

Единственными звуками, которые раздавались в туннеле, были звуки их шагов, когда они мягко ступали по утрамбованной земле.

Наконец до слуха Сибиллы донеслись шорохи, подсказавшие ей, что здесь находится кто-то еще.

Поднимая руку, чтобы предупредить Саймона позади нее, она остановилась, давая отзвукам шагов стихнуть, и лишь тогда мягко проговорила:

– Кит, это я, леди Сибилла. Я здесь, любовь моя.

Какая-то тень отделилась от стены в нескольких ярдах впереди них, и с криком ребенок подбежал и оказался в ее объятиях.

– Ох, – затараторила девочка, – когда я услышала, как вы приближаетесь, я подумала, что разбойники проникли сюда. – И, вскрикнув, она спрятала лицо в платьях Сибиллы. – Там, внутри, очень много страшных людей, миледи! Я очень рада, что вы приехали!