Миннум восхищался выдержкой Джийан. Казалось, оружие ее нисколько не пугает. Ему же было не по себе. По руке соромианта полз маленький жучок. Миннум с отвращением стряхнул его на землю. Мерзкие в’орнны! Из-за них он чувствует себя таким же жучком.

Они шли по лесу бесшумно, словно призраки. Внезапно Джийан бросилась бежать, а Майя тут же схватилась за гашетку.

— Твой друг умирает! — объяснил девушке Миннум. Он тоже почувствовал ледяное дыхание смерти, змеившееся среди деревьев, словно холодный туман. Внезапно позабыв об ионной пушке, соромиант побежал вслед за Первой Матерью.

Умирающий Бассе лежал на земле, Джийан уже опустилась на колени возле него. Подоспевший Миннум увидел молодую тускугггун в оборванной тунике и лосинах — типичном наряде бойца Сопротивления.

— Очень интересно, — проговорил соромиант, не спуская с нее глаз.

— Что это? — Пальцы Джийан порхали над грязной повязкой. Низко склонившись над раной, она аккуратно сняла повязку. — Гиоциамус, — объявила она, глядя на тускугггун. — Где ты это взяла?

Маретэн показала на грязный кожаный мешочек, который она нашла в яме.

— Откуда он у тебя? — снова спросила Первая Матерь, тут же вырвав его из рук художницы.

— Говорят, все рамаханы — целительницы, — объясняла Маретэн, — вот я и взяла горсть, чтобы…

— Горсть? Пресвятая Миина! — Джийан осторожно соскребла ядовитую смесь с раны, а затем прижала ухо к самой груди Бассе.

— Разве это не целебные травы? — спросила Майя.

— Черный гиоциамус имеет довольно широкое применение, — объяснила Первая Матерь. Хрясть-хрясть — она стала с силой нажимать на грудину Бассе. — Все зависит от дозы. — Хрясть-хрясть! — Небольшое количество может залечить почти любую рану. — Хрясть-хрясть! — Средняя доза вызывает состояние, похожее на транс.

— Что ты делаешь? — взволнованно спросила Майя.

Хрясть-хрясть!

— Большая доза вызывает приступ и, как следствие, остановку сердца. — Хрясть-хрясть! Хрясть-хрясть! — Гиоциамус наложили наружно, а не внутренне, поэтому симптомы проявились позднее. — Хрясть-хрясть! — Джийан подняла голову. — Я опоздала, сердце уже остановилось.

— Нет! — закричала Майя. Бросив пушку, она упала на колени перед Бассе и обняла его за шею. — Нет! — закричала она, почувствовав, что друг не дышит.

Маретэн подошла к Майе и обняла ее за плечи.

— Подождите! — воскликнул Миннум и стал карабкаться вверх по склону к грибному плато. Оказавшись на месте, он стал беспокойно озираться по сторонам, разыскивая самый большой гриб. Учитывая состояние Бассе, гриб нужен полностью созревший.

— Где ты? — шептал Миннум. — Где ты, маленькая рыбка?

Гриб нашелся в северной части плато, скрытый обнаженными еловыми корнями. Быстро, как молния, Миннум оторвал шляпку, не повредив ножки. Осторожно положив ее на ладонь, соромиант просто съехал со склона, потому что не имел права упасть и повредить драгоценный гриб.

Джийан уже ждала его возле умирающего Бассе. Раскрыв ладонь, Миннум перевернул шляпку так, что стали видны темные пластинки, и ногтями большого и указательного пальцев стал отделять каждую вторую. Миннум действовал быстро и аккуратно, ведь для того, чтобы все получилось, пластинки должны были остаться неповрежденными. Порвись хоть одна, и придется лезть на склон за новой шляпкой, а на это нет времени.

Вырвав необходимые пластинки, соромиант попросил Джийан собрать их и разложить вокруг раны. Затем Миннум собрал все пластинки, кроме одной. Он зарыл шляпку рядом с телом Бассе и с усилием раскрыл рот умирающего. Миннум запрокинул голову кундалианина так, что язык поднялся вверх, а потом прижал его пальцем. Одна за другой пластинки падали в рот Бассе и проскальзывали прямо в горло.

— Всем отойти в сторону! — заорал Миннум и огляделся по сторонам. — Я сказал назад! — взвизгнул он и с удовлетворением отметил, что Майя и тускугггун послушались. Стиснув челюсти Бассе, соромиант сел ему на грудь, упершись коленями в лопатки.

Через секунду Бассе кашлянул и выгнулся, едва не сбросив Миннума. Но коротышка этого ожидал и изо всех сил прижимал раненого к земле в то время, как тот бился, словно бешеный пес.

— Что происходит? — воскликнула Майя.

— Смотри, он дышит, — проговорила Маретэн, обнимая подругу за плечи.

Майя дрожала всем телом.

— Что ты с ним делаешь?

— Пытаюсь вернуть из темного царства, в которое он попал, — ответил Миннум.

Словно молитву Миине конара Инггрес прочитала заклинание и открыла третий глаз. Почти тут же она ощутила излучение, исходившее от опала, и почувствовала, как ее дух словно засасывает в молочно-белую глубину камня. Внезапно перед глазами поплыли разноцветные круги, будто настоятельнице сделали какую-то инъекцию. Один за другим цветные круги расширялись, и конара Инггрес произносила названия монастырей по списку: Возвращающийся Поток, Летучий Резерв, Место Встреч. Каждый раз, когда в магической призме опала появлялись очертания монастырей, в сердце конары вспыхивала надежда, которая умирала, когда она видела, что обители заброшены и разграблены. Надежды оставалось все меньше, и Инггрес охватило глухое отчаяние. Неужели это правда? Неужели Плывущая Белизна — последний монастырь на Кундале?

Конара направлялась в монастырь Глазной Кости, когда почувствовала что-то странное. Сначала это было просто покалывание в затылке, словно от ветерка, раздувающего волосы, но почему-то ей стало не по себе. И тут Инггрес увидела вертикальный зрачок, то кроваво-красный, то огненно-оранжевый, — Око Айбала. Это было одно из трех самых сильных заклинаний, которое даже Бартта не отваживалась использовать. Тем не менее ходили слухи, что соромианты умеют накладывать Око Айбала и, несмотря на запрет, введенный еще Мииной, активно его используют.

Конара Инггрес почувствовала ледяное дыхание страха, потому что поняла — именно это заклинание погубило Перрнодт. Сама конара не имела ни малейшего понятия, как защищаться от Ока Айбала, и считала, что даже Матерь не знала контрзаклятия.

Так или иначе, Око пока что ее не нашло. Однако искало — конара видела, что оно испускает волокна, липкие, как паутина. Насколько Инггрес помнила, самым главным было не запутаться в этой паутине. Пока что ее дух свободно лавировал между мирами, и ни одно волокно к ней не пристало. Проблема состояла в том, что в зависимости от скорости движения между мирами конара то и дело теряла волокна из виду. А для того чтобы Око не заметило Инггрес, нужно было двигаться как можно быстрее. И, к сожалению, чем быстрее она двигалась, тем труднее было следить за волокнами.

Похоже, у конары не оставалось выбора. Решив испытать себя до конца, Инггрес проникла в монастырь Глазной Кости сквозь призму опала. Стены из белого гранита высились у подножия Серебристого водопада, несущего воды в реку Трех Рыб. Окутанные туманом, покрытые капельками росы, гранитные стены будто приветствовали конару Инггрес. Однако, попав на территорию монастыря, она увидела полуистлевшие скелеты рамахан. Они сидели или лежали в таких позах, будто смерть настигла их внезапно, прямо за повседневными трудами. Скорее всего так и случилось. Скелеты лежали в заросшем саду, возле колокола, преклонив колени для молитвы. Костяки помельче (наверняка лейны) скрючились за обломками почерневшего дерева в классных комнатах.