отличная тренировка, но в «новом теле» мне не особо комфортно. Во-первых, мне велики почти все вещи, во-вторых, моя грудь стала на размер меньше…

Встретившись с собой глазами, собираю с плеч волосы и собираю в пучок на макушке, зная, как любит мой двоюродный племянник эту «игрушку».

— Ты посмотрела то, что я тебе прислала? — спрашиваю Аню.

— Да! — забирает у сына бутылочку. — Возьмешь? — протягивает мне Данилу, чтобы я держала его столбиком. — Руки отсохли, — признается.

— Приве-е-ет… — держу крошечное тельце так, чтобы он не залил мой свитер отрыжкой. — Красиво… — киваю на большую новогоднюю елку в центре большой гостиной.

— Да, — улыбается Анька. — Она настоящая…

Следующий час мы занимаемся тем, что тусуется с ее сыном, пока он барахтается на пеленке посреди дивана.

Я закончила работать над кухней для их нового дома. Вообще-то, это все, на что меня хватило за все эти месяцы, но это было кошмарно сложно. Я сбросила макеты, где предусмотрено все, даже электрические розетки. Я просмотрела тонны видео-уроков и трендов, в общем, вышло очень стильно, и Анька ни разу меня не подгоняла. В основном ей не до этого, плюс ко всему они не сильно торопятся переезжать за город.

Данила таскает меня за палец, ухватив его ладошкой.

— Если Алёна не перестанет слать фотки, я ее убью… — ворчу, но это для вида.

— А мне нравится, — хихикает Аня.

Алена вместе с Барковым встречает Новый год на Мальдивах, и я завидую только чуть-чуть. В основном мне все равно, где встречать свой Новый год.

— У тебя… ммм… никаких новостей? — осторожно интересуется сестра.

— Нет, — забираю у Дани свой палец.

Под словом “новости” она имеет в виду одного конкретного брюнета с голубыми глазами и упрямым чуть тяжеловатым подбородком, в который я влюбилась так же, как и во все другие части его тела.

— Ну… все будет хорошо, — объявляет сестра, на что я отвечаю кривоватой улыбкой.

Я ухожу до возвращения Дубцова. Куда бы он не отправился, но через два часа его все еще нет. Прощаюсь с сестрой и племянником и снова кутаюсь в тяжелую куртку. У нас дико холодно. Так, что в носу стынет воздух, но на мне спортивные штаны с начесом и толстый вязаный свитер.

Запрыгиваю в свой автобус, пропустив какую-то старушку.

В кармане звонит телефон. Это мама, и она просит купить зеленого горошка. Ради этого мне приходится делать крюк, чтобы зайти в ближайший к дому супермаркет, на кассе которого гигантская очередь.

Дома пахнет едой. Мой желудок жалобно урчит, руки одеревенели, потому что я забыла перчатки в машине. Нужно заняться ремонтом глушителя, но не представляю где найти на это время.

Сегодня утром я встречалась с отцом, и не уверена, стоит ли рассказывать об этом сейчас, когда мама и Василина в полной гармонии друг с другом нарезают оливье.

— Привет, — прислоняюсь лбом к дверному косяку, заглядывая в дверь.

По телевизору над их головами советская классика кинематографа, волосы Лины накручены на бигуди. Она планирует фотосессию с новогодней елкой для своих соцсетей и готовится к этому ответственно.

— Голодная? — мама смотрит на меня через плечо. На ее голове тоже бигуди. — Сделать бутерброд?

— Угу… что-нибудь помочь?

— Да, нет. Отдыхай, — отвечает она, передавая мне тарелку с бутербродом. — Ты сегодня дома?

— Да.

— Я конечно не настаиваю… — замечает она. — Но ты у нас не под домашним арестом. Могла бы и выбраться куда-нибудь. С друзьями…

Внутренне я отвергаю это предложение в ту же секунду, как оно озвучивается, ну а вслух произношу:

— Может быть.

У меня около трех вариантов того, с кем затусить сегодня, но думать об этом мне просто не хочется. Я никуда не хочу.

Наша с Васькой комната теперь принадлежит мне. Сестра переехала в комнату мамы, а мама переселилась на диван в большой комнате. Так удобнее нам всем, ведь я допоздна работаю и мешаю Василине, когда возвращаюсь домой.

Откусив от бутерброда, вяло раздеваюсь, собираюсь прилечь поспать. Так и делаю, и, как только голова касается подушки, проваливаюсь в мгновенный сон без сновидений. Меня будит сигнал будильника, и я выползаю из кровати только потому, что будет свинством просто уснуть до утра, притворившись мертвой. Приняв душ, облачаюсь в легкое платье чуть выше колена и капроновые колготки.

В одиннадцать я усаживаюсь на диван перед телевизором и принимаюсь бездумно переключать каналы, пока мама и сестра накрывают на стол.

— У тебя телефон звонит, — Лина ставит на стол салатницу и уносится на кухню.

Мой телефон?

Встав с дивана, плетусь в прихожую. Из кармана куртки гремит мой рингтон. Я поставила его на максимальную громкость. Так… на всякий случай.

Когда извлекаю его из куртки, мое сердце подпрыгивает к горлу.

Неопределенный номер на дисплее вырывает из груди стон.

— Алло! — кричу быстрее, чем успеваю поднести трубку к уху. — Алло!

Щелчок и шипение, а потом в барабанную перепонку ударяет невыносимо знакомый голос.

— Привет.

Закрыв глаза, запрокидываю к потолку лицо.

— Привет… — выдыхаю.

Черт, черт, черт…

Три месяца! Три! После того единственного звонка.

— Помнишь меня? — произносит Денис с тихим смешком.

— Дурак… — выпаливаю. — Ты… ты… как дела?

— В норме. Как ты?

— Фролов… — стону. — Я так соскучилась…

— И я…

— Где ты? — тараторю.

— Это военная тайна.

Твою мать!

— Ты очень далеко?

— В другом часовом поясе.

— Денис…

Я бы могла рассказать ему о том, что в прошлом месяце его брат пытался узнать у меня что-нибудь о нем, но я ответила то же самое, что и всем. Еще о том, что его брат и его бывшая девушка, кажется, встречаются. О том, что три месяца назад ко мне приходила его мать. Но я просто не хочу тратить на это время!

— Все в норме. Я командир отделения.

Почему я не удивлена?!

— Сколько это человек?

— Десять.

— Фролов…

— М-м-м?

— Я люблю тебя…

— И я тебя.

— С Новым годом? Он у тебя уже наступил?

— Это военная тайна.

— Зараза! — рычу.

— Тссс, лилипут… Как у тебя дела. Быстрее, у нас еще тридцать секунд.

Мне хочется топать ногами, но на это нет времени.

Вываливаю