Войдя в ручей, ди Луна поднял со дна окаменевшую форель, совсем молодую, с его ладонь длиной.

– Во имя Отца Небесного… – невольно выдохнул он. – А от тебя, парень, ничто не укроется, да?

В какой-то мере он испытывал уважение к этому чудовищу. В конце концов, они оба были убийцами. Поймать бы такого василиска, посадить в ящик и отправить ко двору хана… Фальче представил себе, как правитель песоедов и его тысячеголовый двор в одно мгновение каменеют, открыв ящик. Сколько серебра ему заплатили бы за такое убийство? Быть может, юная императрица пожаловала бы ему герцогский титул за это.

– Глупости, – оборвал сам себя Фальче.

Он перешел ручей и на противоположном берегу обнаружил еще два отпечатка огромных петушиных лап, оставшихся после дождя.

Видимо, василиск шел на север!

Ди Луна развернул лошадь. Он поскачет на юг. По меньшей мере миль на двадцать. Там нужно будет отыскать брод через Тимезо. Милана он найдет позже. Через три дня или неделю – какая разница. Однажды ночью он приставит клинок к горлу спящего мальчишки. Сейчас главное – убраться подальше от этого выродка из яйца петуха.

Нок в отчаянии пришпорила Камею. Дорога вела вниз, и вдалеке женщина уже видела мост. Швертвальдские стрельцы обороняли западный берег Тимезо. Сражение еще не началось. Если она поторопится, то, возможно, успеет, хотя придется заложить огромный крюк, чтобы обогнуть солдат Лиги в холмах.

Только после рассвета ей удалось выехать на мощеную дорогу в десяти милях отсюда. С тех пор Нок неслась в галопе, как будто за ней гнался Белый Змей, Пожиратель Душ. Нужно было спасти Милана, пока не началась резня.

– С дороги! – крикнула она группке женщин и детей, шедших по узкому тракту. – Убирайтесь с дороги! Идите на юг! В лес!

Какой-то старик замахнулся клюкой. Судя по его возмущенному виду, он собирался ударить Камею. Нок выхватила меч, спрятанный под платком. Сталь сверкнула в ярких лучах утреннего солнца, когда клинок плавным движением вышел из ножен и плашмя принял на себя удар клюки, отводя ее в сторону.

Женщины, завопив, потащили детей с дороги.

– Да не познает твоя душа покоя! Да падет проклятье на плод чресел твоих! – надсаживался старик за ее спиной.

С занесенным мечом Нок помчалась дальше по тракту. Больше ей ни с кем не пришлось пререкаться. Завидев всадницу, люди отпрыгивали на обочину.

– Бегите в лес! – увещевала их Нок. – На юг! Скорее!

До моста оставалось еще пятьсот шагов, когда на противоположном берегу раздался звук горна. Три коротких сигнала. Торопливых, будто затравленных. И повсюду на холмах к северу от тракта из-за кустов и скал показались солдаты. Запестрели кричаще яркие форменные накидки Лиги. Золотые колоски, красные амфоры, белые башни.

Засвистели арбалетные болты, один чиркнул по ее накидке.

Заржав, Камея встала на дыбы. Из ее плеча торчало древко арбалетного болта, прямо перед седлом. С глухим ударом еще один болт попал лошади в голову. Из ноздрей хлынула кровь.

Нок выпрыгнула из седла, приземлилась на ноги и метнулась к обочине дороги. Лошадь упала, ее ноги подергивались. Камея смотрела на хозяйку, широко распахнув глаза от ужаса. Тяжелые копыта выбивали искры из камней на дороге. Кобыле не выжить. Вытянув руку, Нок одним движением вскрыла артерии на шее лошади.

Камея жалобно, по-собачьи заскулила. Она по-прежнему не сводила с Нок глаз. По телу лошади прошла волна судороги, затем Камея обмякла – и больше не шевелилась.

Арбалетный болт пролетел возле головы Нок, и она почувствовала движение воздуха у щеки. Она едва не бросилась бежать, но усилием воли подавила это желание, присев и съежившись, чтобы в нее сложнее было попасть.

Она даже не знала, тут ли Милан. Это было всего лишь предположение, Нок просто надеялась найти его. И предупредить беженцев. Но, несмотря на все свои старания, она опоздала. Если она прямо сейчас не увидит сына верховного священника, разумнее всего будет и самой поскорее убраться в густой лес южнее тракта. Так ей легко удастся уйти от головорезов Лиги. Поединка в ближнем бою бояться не приходилось, опасность подстерегала ее только тут, у тракта, где в нее в любой момент мог попасть арбалетный болт.

Нок обвела взглядом одну группу беженцев за другой, высматривая юношу с волнистыми черными волосами и мечтательным взглядом, столь понравившимся ей когда-то. Единственного из всех возлегавших с ней мужчин, который написал ей стихи о любви.

И наконец она увидела его. Юноша стоял прямо перед мостом, а рядом с ним был Раинульф. Этот лучник не очень нравился Нок, но она обрадовалась тому, что в предстоящем ближнем бою Милану сможет помочь опытный воин.

На другой стороне моста уже столпились сотни солдат, а на берегу реки и на мелководье кишмя кишели арбалетчики Лиги.

В тот же момент вооруженные кинжалами и дубинками мужчины отделились от толпы беженцев и побежали к мосту.

Нок вскочила. Однако она уже знала, что опоздает.

Напряженную тишину нарушили три сигнала горна. Милан как раз стоял рядом с мулами лучников. Он снова спорил с Раинульфом. Стрелец считал, что им нужно как можно скорее покинуть мост. Но Милан не хотел уходить на запад. Не хотел очутиться в Швертвальде, в царстве Белой Королевы. Он знал, что она призовет его к себе, хочет он того или нет. А на востоке путь им преграждало целое войско. Так куда же им идти?

Юноша даже почувствовал какое-то облегчение, когда увидел, как арбалетчики на противоположном берегу, прикрывшись павезами, начали стрелять. Теперь все решения будет диктовать бой.

– Тебе правда не следует находиться здесь, друг мой. – Раинульф схватил его за плечи.

И вдруг лицо стрельца окаменело. Он смотрел на Думона, стоявшего всего в трех шагах от них среди лучников, – в него попал арбалетный болт. Стрела Чаш, командовавший швертвальдскими стрельцами в этом сражении на мосту, схватился за грудь, зажимая ладонью рану прямо над сердцем. Древко арбалетного болта торчало между его пальцев.

– Я… – Он повалился на колени. – Раинульф… Мне сказали, что ты Стрела Роз. Командование… переходит к тебе.

Отпустив Милана, Раинульф в отчаянии бросился к раненому. Милан увидел, как его друг борется с собой.

– Я не могу… – Стрелец присел рядом со Стрелой Чаш.

– Ты должен! – напустился на него Милан и, повысив голос, добавил: – Ты Стрела Роз! Именем герцогини Фелиции!

История, которую Милан рассказал о Раинульфе, передавалась среди беженцев из уст в уста. Вероятно, дошла она и до Думона.